Вот почему за основу программы движения была принята “концепция суверенной демократии”, которая “должна быть донесена до максимально широкого круга людей”. И бог с ним, что суть этой идеи не ясна до конца даже сформулировавшей её “эффективной части элиты”, более того, это даже хорошо, а то начнут разбираться какое у нас государство: демократическое, авторитарное или тоталитарное. Зачем? Сказано ведь, что особенное, не такое как у всех, значит и разбираться нечего, а главное сравнивать не с чем. Важно другое - убедить молодёжь, что своё государство (суверенную демократию) надо любить и защищать.
Естественно, что защищать надо от противников и чем их больше, тем лучше. Поэтому с поисками врагов не очень то церемонились. Внешние враги, как и в средние века - все, кто не относится к православному миру: “на пространстве бывшего СССР под прикрытием лозунгов демократии и свободы Западом ведётся большая геополитическая игра, целью которой является “выдавливание” России из мировой политики и введение в России внешнего управления”. Не больше и не меньше! Ну а внутренние (тут перечисляй побольше, и не важно, что при этом “смешались в кучу кони, люди”) - все, кто не за нас, а ещё вернее не за нашего вождя, те против нас! “Сегодня на наших глазах формируется противоестественный союз либералов, фашистов, западников и ультранационалистов, международных фондов и международных террористов. Его скрепляет только одно - ненависть к Путину”.
Интересно, что подобное отношение к истории и политике, сочетающееся с преклонением перед “политическим гением”, уже было в Китае при правлении великого Мао, и потому не удивительно, что и методы действии “наших” почти полностью повторяют методы действий хунвейбинов. Действительно, если не знать, что призывы к “персональному публичному остракизму”, когда “требования об отстранении конкретного чиновника от власти” должны осуществлять “тысячи молодых людей, вышедших на улицы”, взяты из “Манифеста”, то их можно смело считать лозунгами хунвейбинов. И уж если что и добавлено “нашими” - то это идея “социальной солидарности”, которой придерживаются как мелкие уличные банды, так и крупные мафиозные объединения: “Каждый олигарх или чиновник, уличная шпана или член тоталитарной организации, поднявший руку на участника нашего движения, должен чётко знать, что завтра ему придётся столкнуться с движением в целом”.
Поэтому когда лидеры движения “наши” призывают “заговорить с молодёжью о православии на её языке”, то это не может не вызвать ничего, кроме смеха. Тем более, что даже когда они пытаются повторять классические призывы православной церкви: “нужно предъявлять и пропагандировать то лучшее, что накопила русская Церковь за тысячелетия своего существования”, то невольно срываются на оговорки по Фрейду, раскрывая свою истинную сущность: “необходимо”, чтобы “православные почувствовали вкус к карьере”. Но что поделаешь, если на самом деле ваша икона - президент, постоянно демонстрирующий свою глубокую религиозность?
Особенности политической подкованности подобных ребят, действующих по указанию взрослых, высмеял ещё в XIX веке Чарльз Диккенс в “Холодном доме” (56), одна из героинь которого общественная деятельница миссис Пардигл радуется тому, что “меня всюду сопровождают мои отпрыски, приобретая тем самым… ту склонность к такого рода деятельности, которая в будущем поможет им приносить пользу своим ближним и достигнуть довольства собой”, и в качестве примера их деятельности гордо сообщает: “Эгберт, мой старший сын (двенадцати лет)… послал свои карманные деньги в сумме пяти шиллингов и трёх пенсов индейцам Токехупо. Освальд, второй сын (десяти с половиной лет)… потратил два шиллинга и девять пенсов на памятник Великим Точильщикам нации. Фрэнсис, мой третий сын (девяти лет), дал шиллинг и шесть с половиной пенсов, а Феликс, четвёртый сын (семи лет) - восемь пенсов на Перезрелых вдов; Альфред же, самый младший (пяти лет), добровольно записался в “Союз ликующих малюток” и дал зарок никогда в жизни не употреблять табак”.
Но ирония иронией, а если серьёзно, то нельзя не согласиться с призывом писателя Александра Мелихова (7): “Ни в коем случае не нужно звать в крестовый поход массы простых людей. Они плохо знают историю, плохо знают своего противника, возможности современной дипломатии, вообще современные международные отношения” и поэтому “вызвать… войну, обратившись к массам и бросив простой и ясный клич, сейчас ничего не стоит”.