Истина есть абсолютный синтез, т. е. такой синтез представлений, который имеет сверхпсихологическое, безусловное значение. Вера в истину, которая составляет а priori всего нашего сознания, есть именно вера в такой абсолютный синтез, в котором все представления, возможные и действительные, даны в их безусловном значении.
Это можно пояснить на примере, приведенном в начале этого введения. Когда я вижу темное пятно на горизонте и спрашиваю, что это такое – дым фабрики, стоящей на месте, или же дымок приближающегося парохода, вопрос ставится мною об абсолютном синтезе представлений: истина («пароход идет вниз по течению») тут отличается от обманчивого субъективного мнения («на горизонте дымит фабрика») именно как синтез безусловный, а потому и необходимый, общезначимый от синтеза произвольного, только субъективного, имеющего значимость только психологическую.
То же самое можно пояснить на всяком другом примере: спрашиваю ли я об исторической дате какого-либо события, истина, которой я ищу, есть абсолютный синтез между датою и событием; решаю ли я какую-нибудь арифметическую задачу, опять-таки искомая истина выразится в виде синтеза того или другого понятия с тем или другим числом. Недаром все суждения, расширяющие наше познание истины, суть суждения синтетические. Материалом для таких суждений служит решительно все, что я воспринимаю и переживаю. – Имею ли я дело с восприятием какой-либо объективной реальности или с моей субъективной галлюцинацией, все равно я всегда предполагаю, что есть некоторый абсолютный синтез, который выражает истину, переживаемую мною. Суждение – «данное явление есть мой субъективный бред» есть такое же утверждение абсолютного синтеза двух представлений (видящего субъекта и бреда), как и суждение – «я вижу действительного человека» (где переживанье видящего связывается с объективной реальностью видимого).
Стало быть, всякий вопрос моего сознания об истине – смысле сознаваемого – предполагает такой абсолютный синтез, в котором все представления действительные и возможные необходимо связаны между собою, связаны раньше, чем я успел сознать или осмыслить эту связь. Всякое искание истины-смысла предполагает ее как синтез, уже завершенный раньше всякого нашего суждения. Словом, абсолютный синтез наших представлений необходимо предполагается нами не только как логическое, но и как реальное предшествующее всякого акта нашего сознания. Моя попытка найти безусловную связь моих представлений предполагает, что эта связь прежде всякого возможного суждения дана в истине.
Раньше мы видели, что истине, как таковой, присуща форма вечности, что вечной представляется всякая истина, даже истина о преходящем событии во времени. Стало быть, предполагать истину – значит предполагать не только абсолютный, всеединый, но при этом и предвечный синтез всех возможных содержаний сознания.