— Потому что ты никогда не могла физически раствориться в толпе…
— Вот именно. А другая причина в том, что, используя твое выражение, я вечно бросаюсь в лобовую атаку на проблемы. Обычно. Такое ощущение, что все за мной наблюдают, а раз так, то я могла бы дать им на что посмотреть. На самом деле у меня было немного возможностей попрактиковаться в тактичности.
— Заметно.
— Да, я это понимаю.
— М-м-м. В любом случае, у меня есть сильное подозрение, что Рэйф встретит тебя на полпути, даже если в данный момент он злится. Но только на полпути. Ты же психолог-криминалист, так подумай вот над чем: что в тебе есть такого, что нужно Рэйфу для достижения его собственного равновесия и наоборот? И речь не об этой загораживающей штуке. Эмоционально. Психологически.
— И ты, очевидно, считаешь, что ответ тебе известен.
— Да, я так считаю. И я также думаю, что вы оба должны вычислить это сами.
— Господи Иисусе. Ты действительно начинаешь говорить как Бишоп.
Холлис немного подумала, затем поблагодарила:
— Спасибо.
Покачивая головой, Изабелл посмотрела на свои часы и поднялась со стола:
— Я забираю Рэйфа на его… лакмусовый экстрасенсорный тест.
— Передавай привет от меня.
— Передам. А пока суд да дело, расследование необходимо сосредоточить на поисках той коробки с фотографиями и пропавших женщин и попытках вычислить этого ублюдка, прежде чем он убьет еще одну женщину. Другими словами, всё то же самое.
Холлис кивнула, а потом вспомнила:
— Сегодня утром ты спрашивала Джинни МакБрайер, хорошо ли она себя чувствует.
— Да.
— Ты увидела «фонарь», не так ли? Не смотря на ее попытки скрыть его, со временем он становится все более заметным.
Изабелл вздохнула:
— Она отлично поработала с косметикой, что заставляет меня предположить, что это не первый подбитый глаз, который ей пришлось прятать. Что тебе известно о ее личной жизни?
— Я как-то по случаю спрашивала Мэллори. Джинни все еще живет дома с родителями. Она пытается выплатить ссуду за колледж и отложить на собственное жилье.
— Бойфренд?
— Мэллори не знает. Но я могу спросить саму Джинни. Я не особенно застенчива.
— Это я заметила, — Изабелл подумала над ее предложением и кивнула. — Если тебе подвернется возможность, давай. Она может решить, что мы лезем не в свое дело, но в этом городе и так сильная напряженность, и пограничные ситуации могут очень быстро дойти до крайности.
— Ситуация с жестоким бойфрендом или родителем может стать еще хуже.
— Намного хуже. К тому же, у нее, как у молодого офицера, и так полно забот, особенно сейчас, а стресс вызывает у людей разные реакции. Как и все мы, она забирает свой пистолет домой.
— О, черт, Я об этом даже не подумала.
— Будем надеяться, что и она тоже.
— Ну как, все еще злишься на меня? — спросила Рэйфа Изабелл, когда они сели в машину, арендованную ею и Холлис.
— Я на тебя не злился.
— Нет? Тогда, полагаю, по конференц-залу, несмотря на все эти стены, прошел холодный арктический фронт. Я чуть обморожение не получила. Удивительно.
— Знаешь, — признался он, когда она завела мотор, — я не встречал ни одного человека с такой же манерой вести беседу как у тебя.
— Единственная и неповторимая, заменители не принимаются.
Он посмотрел на нее, подняв бровь:
— Куда мы едем?
— На запад. В тот маленький мотель на окраине города.
— Отлично. Единственный мотель в Гастингсе с почасовой оплатой.
— О, сомневаюсь, что кто-нибудь обратит внимание, что мы туда направляемся, если ты об этом беспокоишься. Я прошла начальный курс невидимок в Бюро.
У Рэйфа дернулся рот:
— К тому же ты играешь нечестно.
— Ну, по крайней мере, у нас обоих есть свои маленькие фокусы. Ты можешь поцеловать меня так, что у меня колени задрожат, а я могу тебя рассмешить, даже если ты взбешен.
Он засмеялся, однако уточнил:
— Я не был взбешен. Просто… раздражен. Ты очень трудная женщина, на случай, если тебе еще об этом не говорили.
— Говорили, между прочим. Не похоже, чтобы эта информация мне помогла. Извини.
Он немного повернулся на своем сидении, чтобы смотреть на нее, пока она ведет машину, но только через несколько минут произнес:
— Дрожащие колени, да?
— Ой, вот только не говори, что не знал.
— Я знал, что кое-какой эффект был. И только по этой причине не распсиховался в конференц-зале, когда ты так усердно от всего открещивалась.
— Полагалось, что ты этого не заметишь. Холлис говорит, что я не очень хорошо справляюсь с деликатными вопросами.
— Ты с ними вообще не справляешься.
— Тогда я и пытаться перестану, верно?
Он ухмыльнулся:
— Так значит, у тебя есть несколько кнопок.
Изабелл взяла себя в руки. Или попыталась.
— Вероятно. Видишь ли, постоянно слышать, какая ты грубая, — сомнительное удовольствие. Я почти шестифутовая блондинка, что делает меня по-настоящему заметной, я ясновидящая без защитного щита (обычно) — все это делает меня многоваттным приемником для поразительного количества мелочей, которые имеют тенденцию впиваться в меня как пули, а теперь я выясняю, что с тем же успехом могла ходить «душа на распашку». Можешь поискать мой портрет в словаре в статье «очевидный».
— Ты действительно хорошо защищаешься.
— Ой, заткнись.
Рэйф тихонько рассмеялся:
— Ты почувствуешь себя намного лучше, когда просто признаешь это, сама знаешь, так и будет.
— Я не знаю, как буду себя чувствовать. И ты тоже.
— Ты растрачиваешь уйму энергии, уж это я знаю. Не хочешь поговорить о своих примитивных инстинктах? Ты боец, Изабелл, бегство от проблемы не даст тебе ничего, кроме беспокойства и неуверенности.
— Внезапно у всех появилась степень по психологии, — проворчала она.
— Ты мне просто скажи. Что изменится от выяснения экстрасенс я или нет?
Изабелл понимала, что вопрос серьезный, и ответила на него также со всей серьезностью:
— Ты имеешь в виду, буду ли я любить тебя больше, если ты сможешь поставить защиту для меня? Нет. Пробыв за щитом примерно 24 часа, я уяснила, что уж лучше обойдусь без него. Я о том, что это приятное состояние, в котором можно находиться время от времени, но я действительно чувствовала себя так, словно внезапно оглохла, и мне это не понравилось.
— Значит, если я экстрасенс, и каким-то образом поставил заслон вокруг твоих способностей, ты собираешься сбежать на край света, чтобы избавиться от этого?
— Я этого не говорила. И — нет. Мы просто найдем способ одному из нас или обоим контролировать чертову хрень, и все. Обладание экстрасенсорными способностями еще никогда не делало жизнь легче, но вся суть в том, чтобы научиться жить с ними.
— Так ты будешь любить меня в обоих случаях?
Изабелл открыла рот, но тут же захлопнула его. Она позволила тишине продлиться некоторое время, прежде чем произнесла:
— А ты очень хитрый.
— Недостаточно хитрый. По всей видимости.
— Вот это место.
Рэйф слабо улыбнулся, но больше ничего не сказал, пока она вела машину по подъездной дороге к мотелю и вокруг него к заднему двору здания.
Это был довольно убогий мотель, в форме буквы «Г», с единственным этажом и неоновым знаком «Есть места», мерцающим на грани затухания. Перед зданием были припаркованы только две машины, позади, на расстоянии друг от друга, стояло еще полдюжины машин.
Изабелл припарковала скромную арендованную машину возле маленького «форда» с помятым задним бампером, и они оба вышли. Она сразу направилась к номеру перед «фордом» и тихо постучалась.
Дверь открылась.
— Что, пиццы не будет?
— Я забыла, — сконфужено ответила Изабелл, вступая в комнату.
— За тобой должок. Привет, шериф, — поздоровалась Пейдж Гилберт. — Заходите.