«Интеллигенция — понятие сложное» (часть I)
Впервые: Взгляд. 2008. 8 апреля (https://vz.ru/culture/2008/4/8/157965.html). Беседовала Юлия Бурмистрова.
Газета «Взгляд» открывает цикл бесед с Борисом Владимировичем Дубиным. Это известный российский социолог, переводчик англоязычной, французской, испанской, латиноамериканской, польской литературы.
Что происходит с искусством, куда движется общество, что случилось с интеллигенцией — вопросы сегодняшней беседы.
Борис Владимирович, куда сегодня делась интеллигенция?
Я довольно критично отношусь к понятию «интеллигенция», если применять его к нынешнему и даже ко вчерашнему дню, вряд ли с моей точкой зрения многие сейчас согласятся.
Бóльшая часть населения, считавшая себя интеллигенцией, перестала читать или перешла на чтение массовой литературы.
Два слова о понятии «интеллигенция».
В советские времена оно было заимствовано из XIX века, когда расстановка сил в обществе, его характер, культурные ориентиры и традиции были совершенно другими.
Выхвачена деталь одежды из гардероба далекой эпохи и натянута на себя во второй половине 1930-х годов, когда тоталитарной власти понадобилось, чтобы у нее, кроме всего прочего, была интеллигенция, национальная легенда, хорошие школьные учебники, исторические романы.
Поскольку сложившаяся композиция группировок на верхах хочет закрепить свое положение, она убеждает всех, включая себя, что она очень надолго, всерьез и не просто так.
Она хорошая, добрая, справедливая, законная власть, укорененная в традициях. Мы сейчас переживаем похожий период — вернее, он старается быть похожим, поэтому можно сегодня кое-что лучше понять и в тогдашних временах.
Потом эта шапка была наново перекроена уже в третьих обстоятельствах — «оттепели». Когда за счет общих социальных процессов — подъема уровня образования, урбанизированности, включения в средства массовой коммуникации — появилась более образованная часть населения.
Появилось чувство, что эта группа людей может реализовать свои представления и идеи, что она обладает важным и нужным местом в обществе.
Причем сословие никак не могло решить: состоит оно из лириков или физиков, имеет в виду интересы народа или обслуживает запросы власти, до какой черты можно служить именно этой власти или вообще любой, а за какой уже нельзя — стыдно перед собой, неловко перед своими и т. д.
Все эти вопросы не были решены, поскольку их не принято было обсуждать. Ситуация была советская, хотя более мягкая, чем в 1930-е годы, но свободного обсуждения не было.