Я делаю паузу в поисках хоть малейших признаков понимания, но ничего не получаю. Ничего, кроме того, что вижу, как выражение ее лица меняется от ужаса.
— Я извлек две пули из Вашего плеча и еще две из бока возле бедра. Вы также получили серьезное ножевое ранение. Рентген показал, что недавно Вы ломали указательный палец на левой руке. Он уже зажил.
Женщина смотрит на свою руку, которая теперь слегка дрожит, как будто у нее выросла собственная голова. Я не утруждаю себя информированием ее о других костях в ее теле, которые указывают на предыдущие переломы.
Сломанное левое запястье.
Перелом у основания правого локтя.
Переломы большинства мелких костей правой стопы.
Сломанный нос.
Сломанная челюсть.
Выпрямив пальцы, она шевелит ими, прежде чем встречается глазами с моими. В ее голосе сквозит нотка паники.
— Я должна помнить что-то подобное, не так ли?
Я снова вглядываюсь в ее черты в поисках признаков обмана, но ничего не нахожу.
Я имею дело с женщиной, у которой тяжелый случай амнезии.
Сукин сын.
Глава 5
Она
«Панама».
«Я в Панаме».
«Пунта Бланка».
Я прокручиваю это в голове, надеясь на что-то — на узнавание или хоть какой-то намек на воспоминание о том, что я была здесь раньше или планировала визит.
Ничего. Абсолютно ничего.
Стены, выкрашенные в безвкусный белый цвет, несколько сертификатов в рамках, подтверждающих лицензию доктора Кинга на медицинскую практику. Почти все остальное — это различные произведения искусства.
«Панама. Я в Панаме». Я повторяю это про себя, но снова безрезультатно.
Смотрю на свои руки, на одной из которых закреплен порт капельницы, и провожу большим пальцем по указательному пальцу. Тот, который, по его словам, был недавно сломан. Паника нарастает во мне, поднимаясь все выше и выше.
Бип-бип-бип-бип! Звук прибора, очевидно, контролирующего мой пульс, эхом отдается в комнате, и мое сердце бешено стучит в груди.
— Эй!
Голос доктора Кинга пробивается сквозь мое беспокойство. Встречаюсь с его глазами.
— Вы не сделаете себе ничего хорошего, если будете волноваться.
По моей щеке скатывается слеза. Я зажмуриваюсь от приступа стыда, вызванного этим маленьким проявлением слабости.
«Ты сильная и храбрая». Эти слова мелькают у меня в голове, звучат чужеродно и в то же время как-то знакомо. Подавив желание позволить слезам вырваться наружу, я делаю вдох и вздрагиваю от жгучей боли в левом боку.
Доктор поднимается, пристально глядя на меня.
— Я могу увеличить Вам дозу обезболивающего…
— Нет. — Это слово слетает с моих губ автоматически, как будто из памяти, к которой я не могу обратиться.
«Дыши через боль».
— При всем уважении, доктор, я бы не хотела быть бессвязной в… состоянии, в котором я нахожусь.
Уязвимость окутывает меня удушающе толстым слоем, и комок беспокойства подкатывает к моему горлу.
— Как я здесь оказалась?
— Я совершал свой обычный обход перед наступлением ночи и нашел Вас выброшенной на берег.
Тревога охватывает меня. «Какого черта?»
— Поначалу Ваш пульс был очень слабым, но я принес Вас сюда и сделал все возможное, чтобы подлатать.
В голове у меня все переворачивается, так как меня охватывает смятение по поводу моей нынешней ситуации. Внезапно меня осеняет мысль.
— Вы обращались в полицию?
Доктор продолжает пристально смотреть на меня, предположительно оценивая мое эмоциональное и психическое состояние.
— У меня есть сомнения по поводу обращения к властям, потому что, буду с Вами откровенен…
Миллисекундная пауза подчеркивает его ответ, взгляд доктора становится более напряженным.
— Ваши травмы соответствуют травмам человека, связавшегося с недоброй стороной закона. А здешняя полиция не всегда контролирует территорию. Я знаю нескольких хороших полицейских, которые не берут взяток, но их все равно меньшинство, и это не всегда лучший путь.
Разжав пальцы, он упирается ладонями в согнутые колени, при этом вращающийся табурет издает слабый скрип при легком движении.
— Другая проблема — возможность того, что тот, кто это сделал, все еще ищет Вас. — Он позволяет своим словам повиснуть между нами, и они полны ужасающих возможностей.
Я слежу за ходом его мыслей, и хотя мой голос остается серьезным, страх закручивается внутри меня в тугой узел: