— Загрузка завершена, — объявил немешарик странным задумчивым тоном.
— Запускай синхронизацию.
Осталось совсем чуть-чуть. Сердце колотилось, зубы скрипели, на лбу выступил пот. Еще немного, и Вадик с Яной встретятся на ее территории. Он пригласит ее наружу. И наступит момент «Икс». Если Яна не согласится, придется уводить ее силой. А силу даст энергия любви. Чего-чего, а любви у Вадика достаточно. Бездонной. Неохватной. Нерастраченной.
— В состоянии бодрствования полная синхронизация невозможна, — проинформировал немешарик. — Проводить частичную?
— Нет. Усыпляй.
В голове стучала самая главная, самая важная мысль: люди, которые любят друг друга, должны быть вместе. И неважно, здесь или там. Лучше, конечно, здесь. Но если не получится…
Главное — влюбленные должны быть вместе.
Ощущение полусна. Так бывает, когда проснулся, но вокруг происходят вещи, непредставимые в реальности. И понимаешь, что вновь провалился в небытие. Невозможного, как известно, нет только в любви и во сне.
Вадик почувствовал, что погружается в тело немешарика: кровать проминалась и раздвигалась, как перина, если перевести настройку с жесткости на запредельную мягкость. Так тонет в воде мокрое дерево: медленно, но неотвратимо. Пушистый мох окутывал руки, ноги, живот, грудь, голову…
Рядом так же погружалась оплетенная щупальцами Яна. Такие же присоски впивались сейчас и в Вадика, и с каждым прикосновением мир менялся, обретал новые краски, становился многомерным и бесконечным. Сон, переплетенный с явью, продолжался. Мысли оставались отчетливыми, но теперь они были тягучими и приглушенными, как звук, что прошел сквозь вату.
Так бывало при «мысленных письмах», как Вадик называл сеансы связи с Яной. Это было из области фантастики и не поддавались объяснению, поэтому Вадик никому не говорил об иногда случавшейся мистической передаче информации. Немешарик брал на себя функцию устройства связи, с его помощью Яна общалась с Вадиком через ночные видения, иносказательно, но с каждым разом все увереннее и конкретнее. Потому у Вадика получалось то, чем не мог похвастаться даже профессор. Если бы Вадик не торопился с проектом «Смыжи», общение со временем вышло бы на новый уровень и превратилось в нечто вроде ночного телефона: каждый посылал бы другому образы и мысли, затем получал ответ, и слияние душ, о котором мечталось, происходило бы само собой, день за днем все сильнее, а с годами…
Именно. На это требовались годы. Ждать так долго было невыносимо, поэтому Вадик сделал то, что сделал.
Кровать поглощала обоих вглубь себя, ближе к уходившим в землю корням живого дома, поверхность над лицом затягивалась, но дыханию это не мешало — за жизнеобеспечение отныне отвечал немешарик. Процесс напоминал погружение в «гроб» восстановителя медицинской капсулы.
Странно, Вадик не давал команды на впитывание себя и Яны целиком, рассчитывал только на взаимодействие разумов и даже не знал о такой возможности. Но если подумать, то все правильно, без соприкосновения кожи с воздухом тело, слитое с организмом немешанирика, будет функционировать эффективнее, а сознания сольются надежнее. Живой дом самостоятельно избрал лучший способ.
Психологи прошлого считали сознание приспособительным актом, созданным природой для выживания в меняющихся условиях. Немешарик приспосабливался к тому, что хотели хозяева. Его зачаточное сознание развивалось, а Яна многократно усилила его своим присутствием внутри.
— Как же долго ты шел!
Вадик почувствовал жаркие объятия.
Объятия были, но физического тела — привычного материального придатка сознания — не было. Тело осталось погруженным внутрь кровати, а нечто, назовем это душа, воспарило, встретилось с душой Яны и сейчас яростно обнималось. Вселенная была бесконечной, Вадик был ее частью и мог объять мироздание. Но смотрел он только на Яну. Он видел Яну, хотя понимал, что видит сохраненный в памяти образ. Здесь нельзя видеть глазами или чувствовать телами.
— Джонни… — ушами, которых нет, слышал он голос, который не мог существовать в нематериальном мире, — мне было так одиноко…
— Я делал все, чтобы прийти быстрее.
— Знаю. Я помогала. Теперь мы будем вместе всегда.
— Вместе. Всегда. Два главных слова. Ради них я жил и работал.
То, что он «видел», словами не передавалось. Не было верха и низа, и это не воспринималось неудобством. Вадик и Яна не были людьми в обычном понимании, они стали просто сущностями, они плавали в океане пространства, переставшего быть пространством, слова не были словами, но разговор велся, потому что мысли было не удержать: вопрос сидел на вопросе и вопросом же погонял.