Боря замялся.
— Самое очевидное — не самое лучшее. — Он сглотнул и сделал протяжный вдох-выдох. Тема была тяжелой. — Уничтожить все немешарики вместе с возможной заразой — проще всего. К чему это приведет? Похоронит мечту о новом мире. Люди веками грезили о единении с природой, а что будет без живых домов? Снова стройки, металл, кирпич, пластик, стекло и бетон… Грубо говоря — возвращение в пещеры. — Боря ненадолго умолк и закончил, глядя куда-то вдаль, с ощущением, что на плечи взвалили гору: — Но разве есть другой путь?
Координатор подкрутил вверх кончики усов:
— Курсант, я в вас не ошибся. Ваши способности вместе с опытом работы в ЦПР позволяют привлечь вас к расследованию и направить для выполнения особого поручения. Доложите диспетчеру о приоритетном задании и готовьтесь, сейчас прибудет дискар, он уже вылетел. Инструкции получите в пути. Для командировки вам что-то понадобится из дома, или можете вылететь сразу?
— Могу сразу. Но…
Он хотел спросить про Элю. Колдун заговорил об этом сам:
— По месту временной работы вашей супруги нам сообщили, что могут отпустить ее на некоторое время. Готова ли она стать волонтером чрезвычайного блока и отправиться с вами? Спросите.
— Можно не спрашивать. — Боря почувствовал, как на сердце разливается тепло, а лицо расплывается в улыбке. — Готова.
— Все же поинтересуйтесь, — настоял координатор на соблюдении протокола.
Боря обернулся к тревожно замершей Эле:
— Полетишь со мной в командировку?
— Куда?
— Не знаю.
— Зачем?
— Не знаю.
— На сколько?
— Не знаю.
— Конечно, полечу!
Глава 5
Милица
Купание, флюиды, Бэсамэ мучо
То утро началось как обычно. В заданное время организм подал сигнал, глаза открылись, потянувшиеся до хруста руки и ноги сказали новому дню «здравствуй». Стенки пропустили звуки и свет, спальня наполнилась солнцем, утренней свежестью и далекими птичьими голосами. Надо как можно быстрее забыть ночное видение. Приснится же.
Милица села в кровати и опустила ноги на пол. Лодыжек коснулась ластящаяся травка, кочковатый пол помассировал ступни и выровнялся. Стены немного приглушили льющееся снаружи сияние — решили, что хозяйка поморщилась от избытка света. Нет, это все из-за глупого сна. Хватит. Выбросить из головы. Сны — игры подсознания, они ничего не означают.
Вставать не хотелось. Как и всегда, со дня переезда в немешарик.
Со стороны кровать казалась пнем дерева-великана, но стоило сесть или просто дотронуться… а лучше — прилечь… Как описать словами то, для чего слов еще не придумано? Мягкость похожего на мох живого одеяла и заботившейся о твоем удобстве перины превышала пределы разумения. И как после этого лежать в обычной постели? Все равно, что после спрей-одежды надеть, скажем, шерстяную или брезентовую. Хотелось валяться в облегающей обожающей тебя неге бесконечно, и на все доводы рассудка организм отвечал одинаково: «С ума сошла? Встать и уйти? Вот о т с ю д а?!»
Кроме воли ничто не справится с материнской заботой живого дома. Сделав усилие над собой, Милица поднялась и прошла в гиеник.
Уже год живет в немешарике, а все не привыкнет: ни пластика, ни фаянса, ни, что уж совсем невообразимо, каких-либо труб… Все это отличало от привычного санузла, но особенностью гиеника в живом доме был цирюля — снабженный зачатками разума банщик-лекарь-парикмахер. Он подстраивался под настроение жильца, предугадывал его желания и, в конце концов, становился другом, без которого уже не представлялась жизнь.
Вообще-то, гиеник не нуждался в отдельном помещении, он мог вытащить рабочие щупальца, впитать лишнее и подать воду в любом из помещений, соединенных общей корневой системой. К тому же, во-первых, в чужую комнату никто не войдет, а во-вторых, Милица жила одна в предоставленном ей доме из трех комнат, оранжереи и птичника. Птичником с недавних пор стали называть комнату с насестом. Настроенное на птерика отдельное помещение — это было безумно удобно: если хозяин не возражал, живой «индивидуальный транспорт» мог улетать на прокорм и возвращаться самостоятельно, никого не беспокоя. Но привычки прошлого остались: люди предпочитали гигиениться в закрытых кабинках, и Милица не была исключением.
Расположенная справа от спальни оранжерея пригласила на завтрак: приветливо открылся проем, донеслись запахи кофе, сыра, выпечки и фруктов.
— Позже, — распорядилась Милица.
Проем затянулся.
Снаружи били лучи летнего солнца, лес за рекой оглашался птичьим гомоном, через прозрачные стенки тянуло прохладой и манило окунуться в нарождающийся день.