У нас, пока храма нет, божественная литургия проходит под открытым небом на месте будущего конного манежа. Хорошо еще палкой никого на службу не гонят. Крестьяне сами на нее идут с радостью. А мы – пришельцы, припёрлись из любопытства. В основном послушать хоровое пение на службе. Красивое оно тут. Завораживающее. Хоть какая-то культурная программа для нас, привыкших музыку слышать каждый день из любого утюга.
Детдомовцам приказано было Онуфрием готовиться к венчанию, чем ввели девчушку Настю, моментом накрывшуюся оголтелым синдромом невесты, в тихую истерику. Ведь не просто так было приказано, а при всем честном народе во время проповеди после службы огласили. И срока дали всего неделю.
Олег прибежал ко мне в хозблок с выпученными глазами.
- Дайте аванс!
- Тебе сколько? – удивился я.
- Тысячу. Долларов, - выдохнул парень с решимостью.
- А где ты ее тратить собрался? – прибавил я в голос ехидства.
- Ну-у-у-у-у-у… - опешил наш хлебопёк. Видимо этот вопрос он никак не проработал. – Что же делать? Меня же Настя загрызёт.
По его виду в реальность такого будущего можно было поверить.
- А что нужно? – интересуюсь, скорее из прикола, чем из незнания проблемы.
- Платье, фату, туфли, – влезла в хозблок симпатичная головка Насти. – И цветы! Без колец так и быть – обойдёмся.
- Фату? – удивился я.
- Фату, фату, как положено, – настаивала девушка.
- Проходи, садись, - приказал я. – И ты садись, только дверь закрой.
Когда жених с невестой уселись, я налил им по полстакана кагору, отлив из бочонка Онуфрия. Для снятия напряжения и излишнего возбуждения.
- Видно вы, ребята, так и не поняли, куда попали, - сказал я, когда они опустошили стаканчики. – Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Это еще Ленин сказал.
- Я и так шаровары под юбку одеваю, - надула губки Настя. – Что они еще от меня хотят? Паранджу надеть? Это мой день! И я хочу на нём быть красивой.
- Хорошо, - согласился я и кинул на стол десять 100-долларовых купюр. – Дам еще иголку и нитку. Шей себе из них платье.
И отвернулся к окну.
В окно было видно, как наш полковой козёл... То есть не полковой, а заводской козёл, изогнувшись и приподняв заднюю ногу, мочился себе на бороду. Лошади боятся ласок. Ласки бояться запахов козла. Для чего козлов и держат в конюшнях. Вот наш Бяша и работает козлом. Запах на себе обновляет.
- Но вы же, что-то привозите сюда из других мест, - робко прощупывал почву Олег.
- Увы… - ответил я. - Время и место в кузовах машин занято производственными нуждами и распланировано вперед.
Вот не хватало мне еще в других временах по магазинам бегать по частным заказам. И так времени ни на что не хватает, а тут и вовсе жить будет некогда. Но одна светлая мысль меня всё же посетила.
- А вообще собирайтесь. Только хлеба на два дня напеките заранее.
Думаете, я их в Америку повез? Щаз!!! Три раза. Перегнал я наших брачующихся через девятнадцатый век в Тамань тарабринскую. К поезду. И сдал на руки Василисе.
Жена сразу поняла, что от неё требуется, и выгнала нас с Олегом на улицу, оставив у себя Настю.
А мы взяли ружья и поехали охотиться на фазанов.
Путь бабы сами меж собой договариваются. Быстрее получится.
Птичек не добыли. Оставшееся время загружали ««форд»» мукой из теплушек, что зимой еще затаривали из будущего. Я заказал на свадьбу побаловать народ белым хлебом, ситным, чтобы запомнился праздник. Хлебодара женим, не абы кого. А так, ежедневно, как и на всем юге СССР, у нас пекли серый хлеб из сурожи – смеси пшеницы с рожью, что Тарабрин поставлял нам с того берега.
А бабы наши всё это время увлечённо совещались. На робкие попытки влезть в этот процесс рычали на нас тигрицами.
Оставили женщин в покое и рванули, после разгрузки муки на складе колхоза, в самостийную Украину 2002 года. К знакомым прапорщикам, у которых просто за бесценок взяли комплекты ОЗК – морячкам в рапе озёрной работать. И форму образца 1944 года, что с какого-то бодуна на этом мобилизационном складе оказалась, набрали по предоставленным политруком размерам. Кирзовые сапоги солдатские. Приказ переодеть морскую пехоту в зелёное обмундирование к сентябрю 1941 уже вышел. К форме пришлись к месту ватные жилеты и сами ватники – они в горах Крыма будут удобнее шинелей. Плащ-палатки. Шапки-ушанки солдатские из меха чебурашки.
Ремни не брали. Моряки свои пряжки с якорем ни за что не отдадут.