Чужой берег, чужая речь, чужие облака. Никто не понимает сортамент людей наученных жить без задекларированных вымыслов, без гарантии по полному течению жизни.
В полицейском участке Браила ахнули, хотя и не такое видели. Полувоенные люди поинтересовались, не имеют ли двойное назначение топливные инжекторы. Для порядка, оклеили машину длинными штрафными лентами, составили протокол, сделали снимки, сняли отпечатки пальцев задержанных, посмеялись над их фамилиями, зафиксировали конец служебной смены; отвезли взятых под опеку в ведомственную гостиницу, и пожелали спокойной ночи: - Конфискация! - сказали полицаи.
Когда остались одни в гостиной комнате, Рома испуганно спросил: изымут ли и машину заодно с военным товаром.
Жора потеребил окатыш круглой выпирающей бороды.
- Не имеют право, - ответил он уверенно, и решил: надо быстрее засыпать, а то румынская ночь чересчур долгой покажется.
Утром задержанных отвезли в региональную таможню. Похоже, начальник доброжелательно настроен к бывшим союзным людям. Он смотрел в окно на плывущие воды Дуная и говорил на румынском, часто повторяя, - контрабанда.
Нарушители совершенно помрачнели видом, одно знакомое слово делало румынский язык ужасно понятным.
- Мы работаем согласно европейской хартии, - сказал Жора наугад, он знал, что чиновники из бывшего Варшавского договора, страшатся такого словосочетания больше целой танковой дивизий. Контрабандистов тут же, попросили подождать в коридоре. Таможенник принялся, что-то объяснять полицейским.
Видно, что здание таможни давно и добротно посажено на берегу Дуная: коридоры высокие, широченные, и пустые. Один только человек прошёл мимо. Он остановился, поправил стопку папок, которые держал в руках:
- Проблема? - спросил он заботливо, папки, которые нёс, были наполнены, куда большими проблемами. - Не волнуйтесь, тут все вопросы разрешимы, - он указал на щит с вывесками из непонятных букв, и скрылся за одной из ошеломляющих дверей.
Жора доверчиво пожалел, что не этот начальник уясняет их задержание. К полицейским присоединили молчаливого форменного таможенника, бегло знающего русские слова, все вместе поехали к опечатанной машине. Таможенник долго всматривался в чужие госномера, что-то записал. Поднялись в кабинет следователя. Жору и Рому оставили в узком с бордовыми панелями коридоре, дверь оставалась открытой. В следовательский кабинет зашли ещё полицейские, шумели различные голоса, и особенно один худой, невысокий, коротконогий полицай громче всех выкрикивал:
- Конфискация, конфискация!
Жора с Ромой ходили взад-вперёд, нервно шуршали по линолеуму коридора, мелькали и топали мимо открытой двери.
Низкий полицай нервно выскочил и, срывая голос, наорал на беспокойных контрабандистов:
- Милитаре империя, агрессор, террористул! - он притаптывал худыми ногами.
Слова вполне вразумительные, Жора понял, что всё-таки есть чем тут гордиться. Уже более спокойно, полицай, спросил у задержанных что-то важное; а они шевелили веками, не поняли румынского вопроса. Служитель порядка присел, ударил кулаком об кулак:
- Зачему не знаишу романски изик? - казалось, он выл всеми кривыми костями и сморщенной кожей, - наш романски изик любиш всей мир! Всей Европа, Европа!
Люди, записанные румынской полицией, - в международные нарушители, - приуныли. Тоже стали в полголоса повторять по-румынски: милитаре, империя, и мировая конфискация. Жора в замкнутом пространстве сгруппировался так, что совсем недосягаемым хочет оказаться. Оба подавлено и скучно молчат.
Вскоре пришла полная красивая пожилая женщина, её густые, пышные волосы важно, широко сидели под косынкой; в руках несла сумку с книгами. Представительным незаметным поклоном роскошных волос и затаённой улыбкой, она поздоровалась с иностранцами, плавно зашла в открытую следовательскую комнату.
Полицейские мгновенно стихли, видно, что содержат страх и осторожность, подготовлено приняли важную женщину.
Прокурор Соломия Статинеску сняла плащ, села за стол, отодвинула подальше пепельницу; всё делала степенно и строго по положению привычки и установленному порядку. Следователь капитан Константинеску начал говорить планируемое решение, принялся объяснять: законность намеченной конфискации, показывал на людей в коридоре, на невидимый автомобиль, и на самую могучую за окнами Европу, - заслоняющую весь остальной мир.
Прокурор выслушала следователя, спросила у остальных работников полиций их мнения.
- Конфискация! - ответили все в один голос, но не так смело как прежде. Видно, что они робели перед законом, который содержала эта важная женщина. А их служба всегда любила - конфискацию! Поэтому они суетились, настаивая на выгоду решения, с обидой тут вспомнили, что когда-то вдоль всей нефтеносной румынской границы Чужое, не владеющее румынским языком государство, усиленно бурило шурфы; собственно, пыталось перехватить их нефтяную жилу. Теперь Румыния подала в международный суд иск о желании присоединить весь нефтеносный шельф Чёрного моря. Того моря, которого не было у них сто двадцать лет назад, в год сотворения не существовавшего прежде государства. Выход к морю, Романия приняла должно, - как подарок старой Европы новой державе.