Если бы она его вдруг ударила, это и то было бы менее болезненно. Он и дёрнулся - как от удара.
- Что с тобой? - недоумевающее спросила она. - Я пришла пригласить тебя на праздник. Там все-все будут, и ты наконец-то их увидишь.
Он скривился.
Её навязчивое желание втянуть его в этот круговорот поселковой жизни его раздражало. Он не понимал, для чего бы это было нужно, но при этом совсем не умел ей сопротивляться. Однажды он даже послушно пришёл к её дому в назначенное время, но кроме древней старухи и копошащейся во дворе малышни, за которой она присматривала, все были в поле. Он тогда подумал, что всё только к лучшему, а вот Анна расстроилась.
Теперь она хотела, чтобы он попробовал снова.
- Ветер, - улыбнулась она, - мы просто должны это сделать. Иначе они никогда не поверят мне, что ты существуешь. Они говорят, что этого не может быть. Ты же знаешь, меня считают выдумщицей.
О да, это он знал. Он вообще не понимал, что она делала среди них: золотое солнышко среди замшелых камней, до половины вросших в землю. Впрочем, он и про себя когда-то так же не понимал.
Она легко коснулась его растрепавшихся волос, привычно заправила за ухо седую прядку.
- Ветер, не молчи. Это очень важный день для меня.
Что он мог ей сказать? Как - чтобы не напугать, не обидеть, не оттолкнуть? Если до сих пор голос дрожал от невыразимой словами ярости и руки тряслись, и горячая волна гнева застила взгляд совершенно.
Но молчать он не мог тоже - потому что сейчас промолчать, это означало позволить ей совершить непоправимое.
Потому что эти её косы, и этот праздник навсегда отнимали у них колокольный звон и белые стены Города, похожего на корабль и облако сразу, плывущего в опаловом свете взаимных грёз.
Ведь косы так легко намотать на кулак, чтобы, не видя слёз и не слушая просьб, ткнуть нежное светлое лицо в пропахший гнилой соломой тюфяк. Кажется, это и называется «брать в жёны», так? А того, кто попробует вмешаться, не рассчитав детских своих силёнок, ринется на помощь, этого недотёпу следует швырнуть головой в стену, а когда очухается, добавить от души - чтобы знал своё место.
Вот только даже недотёпы и паскудные сопливые щенки иногда вырастают. Жаль - поздно.
- Ветер... - Анна обхватила его руками, вот прям так, как он сидел сейчас, сгорбившись и сжавшись в комок боли и ненависти. - Ветер, ты, правда, убил его, да?
На золотых ресницах блестели слёзы, как у мамы, когда та ещё могла плакать.
- Да. Только слишком поздно. Она уже умерла.
А потом он сжёг их так называемый дом, из которого взял только тёплую одежду и Книгу, и ушёл в неизвестность. Мама говорила, что когда-то давно людей было много, но теперь не осталось совсем. Что-то случилось, из-за чего это произошло. Больше ничего она рассказать не успела, но ему и не нужно было - ведь она научила его читать.
Он был вполне счастлив своим одиночеством, тишиной и тем, что он полагал свободой. Целый мир у него остался - в котором были отныне лишь он и колокола Белого Города, звучащие для него одного, стоило ему раскрыть нужную страницу.
- Это с тех пор у тебя, да? - тонкие пальчики Анны путались в его волосах, особенно задерживаясь у серебряной прядки, не дававшей ей покоя с самого первого дня.
- Наверное, - безразлично пожал плечами он.
Он и в самом деле не знал. Это она объяснила ему, что все волосы у него чёрные, как угли, а у виска - будто пеплом присыпанные. Анна сказала, что так бывает у стариков, а Ветер, если и казался взрослее, чем она сама, то ненамного.
- Ты и моего мужа убьёшь? - с интересом спросила она.
Он отвернулся. Можно подумать, она не догадывалась об ответе.
- Не, ты не сможешь, - сказала она уверенно. - У нас в посёлке все мужчины сильные, крепкие, вон какие камни и пни ворочают. А ты худой слишком и бледный. Ты с ними не справишься. Что тогда будет?
Он рассказал. В подробностях.
Она уставилась на него с ужасом.
- Нет! Ветер, нет! Я не хочу, чтобы они тебя били, чтобы они тебя даже разок тронули! Нет!
Он зло усмехнулся.
- Ну и что ты предлагаешь взамен?
Анна не знала ответа. А вот он - знал.
- Мы уйдём отсюда. Сегодня.
Она слабо улыбнулась.
- Куда?
Он хотел сказать, что ответ не имеет значения, но для неё это было бы неправдой.
- К морю. В ту сторону, куда заходит солнце. Мы построим корабль с парусами, как облака, и уплывём.
Веснушчатое личико просветлело.
- Туда? Где белые башни и колокольный звон бродит по узким извилистым улочкам?
Он радостно кивнул.
***
Много ли нужно, чтобы уйти навсегда?