Вовсе нет. Тёплые вещи, удобная обувь, огниво и оружие. Особенно, когда ты уже не один. Когда ты больше никогда в жизни не будешь один.
Анна даже не стала возвращаться к своим, только утащила с плетня, окружавшего посёлок, чью-то одежду.
Они спешили. Для этого у них было несколько причин, и боязнь погони - далеко не самая важная из них.
Ветер выбирал самые удобные пути, потому что это для него не имело значения, через какие препятствия продираться, Анне же все было внове и трудновато с непривычки. Но она не пожаловалась ни разу. А он был счастлив. Она засыпала у него на плече, а по утрам причесывала его спутанные волосы своим гребнем. Она твердила строки из Книги, перед тем, как заснуть и повторяла сразу же, стоило ей открыть глаза. Город ждал их, Город звал, требовательно и неотступно.
А потом с ними случилось море - гораздо ближе, чем они могли себе вообразить. Всего пять дней пути от посёлка.
- Ветер, - прошептала она. - Ветер, это то, что я думаю?
Глаза слепило.
Синева сползала с небес на землю и разливалась от края до края. Она дышала горечью и солью, свежестью и чем-то незнакомым ни одному из них.
Анна села на землю и разрыдалась.
- Что? - встревожено бросился он к ней. - Что не так?
Она смеялась и плакала.
- Ветер, оно всё время было здесь - так близко. И я могла прожить всю жизнь, так никогда этого и не узнав.
Он бросил все вещи и подхватил её на руки.
Потому что сейчас не было ничего важнее, чем добраться поскорее до лазурной полосы, коснуться, убедиться, поверить...
Когда Анна выскользнула из его рук и смогла идти сама, они бросились бежать.
Оно было.
Оно шумело, шуршало, шелестело, накатываясь на берег волна за волной, пенными языками облизывая рыжеватые обломки скал и круглые разноцветные голыши между ними.
Ветер достиг его первым, но подождал Анну, остановившись за шаг до воды.
- Ветер, оно живое... - рассмеялась Анна. - Смотри, оно живое и огромное! Будто небо опрокинулось на землю, да?
Было страшно, и странно, и невозможно. Они сделали это, взявшись за руки. Вместе.
А когда наступила ночь, они сидели у костра, сушили одежду, согревались сами, пекли на огне яблоки, которые он сорвал с дерева у дороги, когда возвращался за вещами. Языки пламени взвивались в ночное небо, лунный свет отражался в волнах, а мир казался ещё чудеснее, чем любые слова, даже в самой лучшей книге.
- Мы построим корабль, Ветер, - говорила Анна, засыпая. - Уже скоро мы будем плыть между звёзд, тех, что в небе, и тех, что отразились в море.
***
Здесь, на побережье, тоже жили люди.
Это было неприятно, неожиданно и разрушало почти всё. Так ему показалось. Он даже не пошёл с ними разговаривать, Анна сделала это одна. Потом упрекала его. Говорила, что там есть только несколько стариков, помнящих ещё мир до катастрофы.
- Я не желаю знать, - угрюмо отвечал он.
Он на самом деле не хотел: ни про стариков, ни про катастрофу, ни про мир до неё, когда они были маленькие и счастливые. Нет, и про их единственную внучку тоже не желал. Он хотел только одного: чтобы они все исчезли.
Потому что Город ждал, Город звал, и у них с Анной оставалось всё меньше времени, чтобы успеть.
Но реальность врывалась в его безмятежное счастье с неумолимой настойчивостью. Анна, поначалу с такой радостью присоединявшаяся к нему в работе, теперь часто уходила к ютившимся на пригорке халупкам, всё меньше становилось от неё поддержки. Если сначала она воспринимала новых знакомых только как людей, способных помочь им в воплощении их планов, расспрашивала о море, приносила от них чертежи и инструменты, то потом что-то окончательно разладилось. Словно в ней погасла какая-то искра. Она больше не повторяла нараспев строки из Книги, и даже, когда он снова стал читать ей у костра, оставалась безучастной.
Он торопился. Он работал с яростным воодушевлением, и не мог думать ни о чём, кроме того счастливого дня, когда их корабль сможет отплыть. На запад. Туда, куда падает солнце, где вода смыкается с небом.
- Ветер!
Крик Анны вырвал его из трудового угара, в котором он пребывал, мгновенно.
Он отбросил всё и оказался рядом с ней, готовый схватиться со всем миром, если понадобится.
Она не плакала, как ему показалось. Она смотрела на него с ненавистью.
- Ветер, это всё неправда! Ничего нет.
Он по-прежнему не понимал.
- Всё, что ты говорил, всё, чему я так верила. Это неправда, Ветер.
Он замер, больше не пытаясь обнять её, утешить. Да она и не ждала ничего такого от него.
- Кто тебе сказал? - спросил он.
- Марко, - пожала она плечами. - Они, как всегда, расспрашивали о тебе, обо мне, о том, что мы планируем делать дальше. Я рассказывала. Они все слушали всегда, улыбались, говорили, что молодым часто приходят в голову странные вещи, но, может быть, так и надо. А потом пришёл Марко.