Потом моя мама уехала в Люксембург, и отец остался совсем один. Несмотря на то, что с матерью он был уже давно в разводе, это не мешало им приходить друг к другу в гости почти каждый день. Само-собой, после её эмиграции визиты прекратились, и Сан Саныч очень скучал по простому человеческому общению с близкими людьми. Но мы с Серёгой его навещали. Бывало, приезжали в гости вместе, бывало поочерёдно — то я, когда было время, то Серёга, когда выдавался свободные денёк у него. Кому Сан Саныч был рад больше — для меня до сих пор вопрос открытый. Хотя, это, конечно, ревность. Пусть и не хочется этого признавать…
— Написал белеберду какую-то, что, мол, «пойду туда, где кони — друзья…» или, что-то в этом роде…
— Действительно, бред, — соглашается Серёга. — Может пьяный был?
— Не, это я пьяный был. А он, ты же знаешь, не пил почти… Тут что-то другое.
— Может, — призывно кивает шеф на початую бутыль, — ещё выпьем?
За полчаса, в разговорах, мы прикончили коньяк и, вместо своего рабочего кабинета, который с самого утра грел Олег, давно мечтающий меня подсидеть, я отправился домой. Точнее, в направлении дома. Так как по дороге я неоднократно останавливался, заходил в бары. Думал, пил, опять думал, хотя с каждой выпитой рюмкой это становилось всё тяжелее. Тыча пальцем, то в одну позицию сенсорного меню, то в другую, я всё прокручивал в голове бессмысленную фразу, начёрканную отцом на листке бумаги. У меня, наконец, получилось вспомнить её дословно. «Я буду там, где понимают разницу между безродной клячей и старым добрым другом» — крутилось в затуманенных алкоголем мозгах.
И тут мой взгляд упал на две стоящие рядом в меню позиции. «White horse» и «Jack Daniels». Я ткнул пальцем сначала в первую — выползла стопка, выпил. Потом во вторую и проделал то же самое. «То же самое», — пронеслось в голове, — «Никакой разницы…» Никакой разницы… Никакой! Белая лошадь, Джек Дениэлс… Кляча, старый друг… Чёрт возьми! Он же о виски! Здесь нет разницы! А, где есть? Где, где, где… Там где есть настоящий виски, из тех времён, когда разница была. Нелегальный рынок!
Я сорвался с места, выбежал на улицу, подал маячок такси. Ехать на таком транспорте в место, за простое посещение которого можно запросто загреметь под быстрый и суровый суд — не самая лучшая идея. Эта светлая мысль пришла мне в хмельную голову, когда машина уже стояла, зазывно распахнув зёв пассажирской двери. Я ещё секунду поразмыслил и всё же запрыгнул внутрь, но указал адрес своей работы.
Приехав на место, я снова без стука ворвался в кабинет Сергея и его опять не было на месте. Снова порывшись в ящиках, обнаружил бутылку контрабандной водки, налил себе, выпил. Снова хозяин кабинета застукал меня как раз тогда, когда я вливал в себя бесцветную сорокоградусную жидкость.
— Опять?! — почти взверещал шеф.
— Спокойно! — попытался сказать твёрдо, своим размякшим от пьянства голосом. — Серый, нужна твоя тачка.
— Ага, сейчас, только наполирую, как следует, а то стыдно без полировки отдавать… Ты, что — совсем охренел?! Ещё и бухой…
— Серый, мне надо… — попытался я приобнять шефа, но тот ловко вывернулся.
— Надо… Зачем тебе «надо»?
— Я знаю, где батя! Серый, знаю… — я отвлёкся, чтобы налить ещё, так сказать, отпраздновать это событие.
— И где? — с нетерпением вопросил мой товарищ.
— А я тебе не скажу! — закапризничал я. — Ты ведь мне машину не хочешь давать. Вот и шиш тебе! — с трудом скрутил я фигу и ткнул почти в нос Сергею.
— Вот дебил! — в сердцах ругнулся он. — Поехали, я тебя отвезу.
— Вот, — оживился я, — это другой разговор! Возьму с собой? — потряс я бутылкой водки, по которой разошёлся смерч из воздушных пузырьков.
— Если я скажу «нет» — ты послушаешься?
— Ну а как ты думаешь?
— Ну, тогда чего спрашиваешь?!
— И то верно! — согласился я. — Слушай, а у тебя ничего загрызть нету?..
Когда мы загрузились в «Каддилак» и выехали из подземного гаража, я почти сразу уснул, в обнимку с бутылью контрабандной водки и небольшим пакетом скромной закуски, которую, после долгих уговоров, всё-таки, раздобыл уставший от моего нытья Серёга.
Мне снились нелепые сны. Я, будто бы, шёл по иссушенному полю. Мою кожу, непокрытую одеждой, нещадно жёг горячий ветер, а испепеляющие солнечные лучи били прямо в глаза, не давая сосредоточить взгляд на том, что было впереди. И, тем не менее, я шёл. Шёл вперёд, хотя, по какой именно причине мне нельзя было двигаться в обратную сторону — не понимал. Просто знал — впереди, что-то очень важное. Важнее жара от ветра и солнца, важнее жажды, что безжалостно мучила моё иссушенное горло. Важнее меня, важнее всего в этом мире…