Однако, в системе всё это работает на перелом тех мировоззренческих стержней, которые успели укрепиться в сознании современного школьника и установку на их место новых, ещё более прочных, но уже идеологически правильных. В зависимости от того, какую внутреннюю концепцию выберет для себя ученик, такие нравы и укоренятся в его сознании, выдавив за ненадобностью всё остальное. И даже если новые столпы получаются явно криминального сплава, то это нисколько не выбьется из доктрины концептуального управления народом. Ведь мнений может быть много. Главное, чтобы все они были в едином клубке, насаженном на одно веретено. Путь нити будут разномастными — на качество и функционал коврика, о который можно вытирать дерьмо со своих ботинок, это не повлияет. Главное — всё в одном клубке. Ведь отдельно лежащий обрезок ни к чему не привяжешь, он бесполезен и подаёт плохой пример, который, как известно, заразителен.
Следующие две недели я часто заходил к Лизе, часто видел, как она плакала. Все мы знали, что такое спецшкола. Точнее, думали, что знали. А вот Лиза, представление имела весьма конкретное. Во-первых, как педагог, который знаком с изменениями в образовательной сфере. А во-вторых, её подруга, вернее сказать, бывшая подруга, сталкивалась ровно с тем же самым. Только её дочь определили в спецшколу в более раннем возрасте. Девочка была не по годам развита и не понимала, как в учебнике может быть написано неправильно. Ведь, из базовой биологии понятно, что все особи одного вида и подвида — одинаковы. Разница видна, лишь по прошествии некоторого времени, когда развивается потенциал. У кого-то больше, у кого-то меньше и уже от этого исходит область применения талантов. У всех… Кроме человека.
У человека всё по-другому. Одни рождаются для того, чтобы править. Они учатся в других школах, начинают карьеру на других должностях — для них всегда было и будет зарезервировано место под нашим, почти сокрытым выхлопами цивилизации, солнцем. Так было с давних пор. Только не так явно, тоже сокрыто. И не всё было так очевидно. Раньше, можно было достичь даже больших высот своим трудолюбием и талантом. Сейчас есть официальный потолок. Пытаться можно, но кадровый резерв заполнен до отказа на много лет вперёд. Уже давно известно кто станет управлять страной, миром… Не нам, конечно, не нам! По крайней мере, имена не известны. Но из каких семейств будут эти люди — ясно как день. Тот солнечный, настоящий, когда солнце было, почти для всех… Для девочки, той самой, дочурки Лизиной подруги, оно погасло через 18 месяцев после перевода. Девочка повесилась на своём же форменном галстучке. Через сутки её примеру последовала и мать. Так у Лизы нестало лучшей подруги…
Теперь, каждый раз, когда я её навещал, слышал одну и ту же мантру: «Я заберу его оттуда…» Хотя, конечно, это было невозможно. Если ребёнок, направленный в спецшколу не заканчивал её — он не считался полноценным членом общества и его уделом были самые грязные, опасные для здоровья и жизни работы. Работы, на которых направляли осуждённых и с которых многие так и не возвращались. Конечно, свободных людей не отправляют в самое пекло, например, на уборку радиоактивных или химических отходов, как тех же зеков. Но всё же, нечто менее опасное, в плане скорости отравления организма, предусматривается. Это просто утилизация. Утилизация ненужных людей…
Через две недели наступил день, когда Лизе можно было навестить сына. Надо сказать, что я впервые воспользовался своим служебным положением. Ну, не впервые, конечно… Но, по-настоящему, серьёзному поводу — это был первый раз. Я пошёл вместе с ней. Никому, кроме родственников не разрешено присутствовать. Однако, есть некоторые оговорки. Например, консультант-инспектор на выезде, проверяющий социальный статус на возможность предоставления льгот — вполне мог, и документально, и воочию убедиться в том или ином обстоятельстве. Сын, переведённый в спецшколу, за которую, кстати, платить вменялось родителям, был одним из таких обстоятельств. Так что, я без проблем попал на территорию вместе с, тёмной как туча, матерью.
Я впервые видел это место изнутри. Надо сказать, моей поражённости масштабностью самой проработки схемы перевоспитания — не было предела. Это заметно невооружённым взглядом, не нужно ни во что вникать. Нужно просто смотреть по сторонам. Если не считать высоченного забора, по которому, по воле охраны, можно даже пропускать напряжение, достаточное, чтобы вырубить, но не убить человека, то данное место вполне принять за простой интернат, коих превеликое множество по всей стране. Собственно, изначально это и был интернат. Все строения явно возведены ещё в восьмидесятых годах прошлого века. Однако, всё здесь модернизировано. Я не могу судить об образовательных методиках, поскольку знаю о них весьма немного, но вот поведенческие установки, даже на уровне мышечной памяти, здесь дают весьма жёсткие, делая образ жизни системным, до самых незначительных, казалось бы, мелочей.