Полтора месяца — срок ограниченный, путешественник, приехавший в новую страну, составит о ней лишь поверхностное представление, и наиболее доступным ключом к культуре народа служит архитектура. В золотых куполах и маковках церквей, в кремлевских башнях, дворцах в стиле барокко, улицах в стиле ампир, в возрожденных музеях и железобетонных многоквартирных домах раскрываются история и характер русского народа. Я спрашиваю себя, какое будущее может возникнуть из столь несочетаемого прошлого и настоящего, которое символизирует разнообразная архитектура. И ответ нахожу в неизменном, безличном факторе, неподвластном времени и политике, который сыграет решающую роль в формировании большевистского вкуса к архитектуре и на котором должны основываться все пророчества в этом отношении: уникальная традиция цвета и формы, проявляющаяся в изобразительном искусстве России начиная с XI века. Архитектура, как наиболее плодотворный вид искусства, по сути, искусство массовое. Именно в архитектуре традиция или возродится, или окажется бесплодной, а вместе с ней и культура революции.
Бойкие западноевропейские знатоки часто называют русскую эстетику восточной. Конечно, она могла позаимствовать какие-то мотивы у мусульман и китайцев, но ее основной дух — чисто русский. Сходство с восточными видами искусства, какое проявляется в архитектуре или живописи, чисто поверхностное и проистекает из того, что все они преодолевали одни и те же трудности, которые обычно заключаются в пейзаже. Русский пейзаж не дает ни формы, ни цвета, ни теней с богатой фактурой. Поэтому понятную форму, яркий цвет и великолепие приходится обеспечивать искусством. Однако ландшафт не просто унылый. Его безграничные пространства и небеса, прозрачные летние облака и четкие очертания деталей на фоне зимнего снега — всё говорит о том, что его недостатки необходимо восполнить с помощью искусства. В нем скрыта сила, которая любит повествовать о грандиозном и монументальном. Для нее не существует ни непреодолимых трудностей, ни невыполнимых задач. Города строятся с размахом, соизмеримым с огромными бурлящими реками, на берегах которых стоят. В то же время в планах используется поэзия поля и деревни и крестьянская любовь к сказочному. Каким-то образом, благодаря народному гению, возникает эстетический порядок: будто на вечном заднем плане группируются здания, их окрашивают, внутреннее оформление подчиняется здравому смыслу. Лирическая нота отсутствует, здесь нет того сокровенного совершенства, которое проникает в потаенные уголки разума. Всё открыто, полностью доступно с первого взгляда, даже откровенно; нет ни скрытых приемов, ни экономии средств, тем не менее всё находится в определенных рамках и выдает любовь к благополучию, которая ничем не отличается от того же чувства на моем родном скучноватом острове.
Для средств архитектурной выразительности русские обычно заимствовали грамматику какого-нибудь иностранного языка и на ее основе создавали свой. Вначале обратились к византийскому стилю, который расширили, как расширяли и всё остальное, увеличив храмы до неузнаваемости и заменив аккуратные свинцовые своды и блюдцеобразные купола греков шлемообразными куполами и маковками. Со временем их позолотили, раскрасили и нанесли узоры; купола располагали на разных уровнях; воздвигали в несметных количествах, как лес, или раздували поодиночке до ошеломляющих размеров. Когда пришли татары, вокруг церквей выросли стены и башни татарского образца, окаймлявшие местные кремли и укрепленные монастыри.
Их сменили итальянцы, позже обрусевшие похлеще самих русских. Привнесенные иностранцами венецианская готика, классические пилястры и аркады, балконы с резными панелями, искусная рустовка[109] и обилие фаянса дополняли русскую гармонию. Иностранцы, принимавшие российские цели, находились на привилегированном положении, вроде специалистов, нанятых сегодня в рамках пятилетнего плана. Освободившись от суровых канонов своих стран, они с головой окунулись в русскую любовь к фантазии, планировали и строили с подчеркнутой оригинальностью, которая становится не менее логичной благодаря размерам. Местные мотивы, яркие краски и вездесущие «луковицы» от иностранного вторжения ничуть не пострадали, лишь расцвели заново, как растения в ухоженном саду. Собор Святой Софии XI века в Великом Новгороде[110], построенный под непосредственным влиянием греков, имеет меньше специфически русского характера, чем буйные и пестрые церкви XVI века, выросшие за два столетия итальянского господства, такие как в Ярославле или Подмосковье. Во время правления Петра Великого, которого Ленин называл своим духовным предком, начался новый, более методичный процесс ориентации на Запад. Церкви и жилища знати строили в стиле барокко. Растрелли[111], архитектор Зимнего дворца и Царского Села, покрыл Россию колоссальными колокольнями, возвышающимися скоплениями арок и колонн, но такими же исконно русскими, как монастыри, в которых они стоят. Затем в моду вошел ампир, который русские, хотя и по-прежнему зависели от разработок итальянцев, особенно полюбили, и он прижился. Куда ни глянь, повсюду бесконечным потоком росли государственные здания. Для них даже изобрели государственную цветовую гамму — ровный желто-коричневый цвет, на фоне которого колонны и орнамент выделяются белым цветом. Сохранились башни, огромные шпили, такие как у Ленинградского адмиралтейства[112]. В то же время появилась очаровательная домашняя архитектура, массивная и малоэтажная, будто отечественные архитекторы всё еще использовали для фронтонов и колонн балки и бревна. Орнамент смелый, но не витиеватый на немецкий манер, пространство заполнено настолько, что создается либо узор, либо почти преувеличенно индивидуальный элемент, в котором всегда есть смысл. В прошлом столетии русские, как и мы сами, становились жертвами распространенного культурного возрожденчества. Под влиянием столь разнообразного прошлого создавались самые гротескные и необычные сооружения. Дворцы Виттельсбахов[113] или изобретения сэра Гилберта Скотта[114] кажутся палладианскими[115] в своей простоте по сравнению с неославянскими ратушами и музеями в кремлевском стиле. Тем не менее врожденное чувство русских к монументальному, их долгая практика упорядочивания фантазии, общее отсутствие эстетических запретов и любовь к ясности наделили эти здания достоинством, неизвестным их современникам в других странах, которое под волшебным покровом снега достигает почти очарования. Это, конечно, был «предварительный период империализма». Наконец, когда разразилась Англо-бурская война, с Запада хлынул поток art nouveau — модерна, уничтоживший последние остатки здравомыслия и вкуса. В России стиль принял форму настолько причудливую и нелепую, что это спасло его от самодовольного субурбанизма[116], свойственного его проявлениям в других странах. Наступает десятилетний перерыв. Когда занавес поднимается, появляется Мавзолей Ленина и безликие, но всё еще монументальные бетонные сооружения новой индустриальной эры. При выборе цвета русские всегда полагались на ровные, четко очерченные поля. Оттенки выразительны, почти как у стихий, но природный вкус людей, их умение сочетать и переплетать различные цветовые области в сбалансированном ритме, а также гигантские пространства, на которых в архитектуре используется цвет, предотвращают появление фальшивой народности в живописных и фотографических репродукциях.
109
Рустовка, также рустика (от
110
Пятинефный крестово-купольный храм в Новгороде, построенный в середине XI века. Аналогичную архитектуру имеют только храмы того же периода — Софийские соборы в Киеве и Полоцке, церковь Ирины и Георгия в Киеве. В 1929 году богослужение в Новгородской Софии запретили и открыли там Антирелигиозный музей.
111
В. В. Растрелли (1700–1771) — знаменитый русский архитектор из обрусевшей итальянской семьи, один из основателей елизаветинского барокко.
112
Здание Главного адмиралтейства было заложено в 1704 году, дважды перестраивалось (1738 и 1823 годы), но в основе своей облик его был неизменным, соответствовал первоначальным чертежам, утвержденным Петром I.
113
Виттельсбахи — немецкий феодальный род, с конца XII века и до конца Первой мировой войны правивший Баварией, Курпфальцем, а также некоторыми близлежащими землями. Байрон имеет в виду в первую очередь постройки, инициированной эксцентричным баварским королем Людвигом II.
114
Сэр Джордж Гилберт Скотт (1811–1878) — английский архитектор эпохи готического возрождения. Автор многих культовых сооружений, в том числе мемориала принца Альберта и здания Министерства иностранных дел и по делам Содружества в Лондоне. По его проектам также были построены Кафедральный собор Святой Марии в Глазго, главное здание Университета Глазго, Кафедральный собор Святой Марии в Эдинбурге и часовня Королевского колледжа в Лондоне.
115
Палладианство или Палладиева архитектура — «стилевое течение раннего классицизма, выросшее из идей итальянского архитектора Андреа Палладио (1508–1580)». В западноевропейской историографии — палладианизм (
116
Субурбанизм — социальные и культурные характеристики, типичные для людей, проживающих в пригороде.