Пресловутая байка путешественника обязана величайшими чудесами великолепию заморских властителей, церемонным ритуалам и манерам, используемым для выражения власти одного над многими. На сегодняшний день самая невероятная из всех историй повествует о власти многих над одним и столь же очевидном отсутствии не только помпезности и церемоний, но и элементарных удобств, которыми до сих пор пользовались по всему миру те, кто родился в богатстве или им вознагражден.
В других странах социальная структура возвышается в форме пирамиды. В России пирамида перевернута: вершина, ныне сведенная к интеллигенции, уткнулась носом в землю, а на ней ненадежно балансирует сокрушительная орда работников физического труда, облеченных строгими, но не всегда некрасивыми символами их нового суверенитета. Это гигантское основание сейчас поднято в воздух, в то время как техники внизу пытаются соорудить для него устойчивую основу, которая делится на две группы: верхняя — политически сознательный городской пролетариат, нижняя — недовольные политикой крестьяне. Верхняя, хотя и в меньшинстве, обладает властью. Именно она обеспечила силу, которая провела великий эксперимент, из ее рядов набрали Коммунистическую партию, насчитывающую около двух миллионов человек и формирующую аристократию веры. Вера в конечный успех эксперимента вдохновляет, а затем приводит в исполнение решения руководителей центрального, федерального и провинциального уровней. Организм, рожденный верой одного человека, Ленина, живет ею, ибо материальные успехи еще не достигнуты.
В настоящее время вера сильна, а ее источник — город Москва. Туда, как в новый Иерусалим, прибывают паломники из всех уголков земли, кто поклониться, кто спросить. Стоит лишь прогуляться в тишине по ее улицам, чтобы понять: здесь общество, подобного которому мир ещё не видел. Пройдитесь по Китай-городу, деловой и административной части города, в пять часов зимним днем, когда служащие расходятся по домам. На улицах полно народу, трамваи переполнены и снаружи увешаны гирляндами людей. Все носят валенки, ходят быстро короткими шагами по скользким ледяным кочкам. Когда две группы переходят дорогу с противоположных сторон и сталкиваются посередине под носом у встречного трамвая, возникает общая неразбериха.
Оживленная толпа слишком занята. Невосприимчивая к человеческому контакту, она толкается в тишине, не отрывая глаз от тротуара, будто каждая молекула стремится оказаться в пункте назначения раньше собратьев. Прогуливающийся иностранец ощущает странную изоляцию, своего рода враждебность, исходящую не от отдельного человека, который обычно любезен, когда к нему обращаются, а от безликой массы, претендующей на власть над индивидом. Так, наверное, чувствовал себя христианин в Константинополе в XVI веке, когда ислам был в расцвете высокомерия. И это первое, что должен осознать иностранец в России, если хочет по-настоящему увидеть Россию. Если он обоснованно не верит в ее цели и не вдохновлен доктриной и практикой марксизма как единственного средства спасения человечества, если не обнаружит в себе не только восхищение смелостью российского эксперимента и перенесенными при его проведении трудностями, но и убежденность в том, что сам охотно помог бы принятию его остальным миром: тогда, как бы он ни был преисполнен любви к человечеству вообще и к русским в частности, он враг России и, пока он здесь, сам находится среди врагов. Интеллигенция других стран ошиблась, поверив, что страны встретятся на полпути. Это невозможно. Спорт, интеллектуальные интересы, юмор или поразительное дружелюбие, вызванное водкой, создают ничейную территорию, на которую совершают вылазку обе стороны, чтобы похоронить догматы и обнаружить, что они представители одного и того же вида. Перемирие лишь временное. Бесчисленные книги о России, выпущенные за последние два-три года, производят противоположное впечатление именно потому, что экскурсионные туры, в которые отправились их авторы, просто продлевают перемирие на определенное количество недель, и впечатления, передаваемые этой литературой, совершенно обманчивы.