Однако, кроме Москвы романтических видений, меня ждала не менее уникальная встреча с москвичами. Я вышел с Красной площади у Исторического музея, где раньше стояли Иверские ворота[36], и, перейдя через площадь с оперным театром[37], подошел к гостинице «Метрополь». Здесь мне предстояло передать Альберту Коутсу[38], страдающему от фурункулов, три драгоценных лимона. А еще встретиться с молодым английским коммунистом по фамилии Морган[39]. Я ожидал встретить чахоточного с заостренными чертами лица, а увидел скандинавского великана. Когда-то Морган работал шофером, но обрел веру в коммунистическую идею, увидев фильм о России, и направил стопы в «землю обетованную» и страну творческих возможностей. Какой он увидел Россию на расстоянии, такой она для него и осталась, несмотря на одиночество, трудности с языком, а в первое время борьбу с голодом. Мужество, с каким он преодолевал препятствия, меня восхищало. Теперь он работал с группой студентов тридцати семи национальностей, деля время между материалистической философией и студиями «Мосфильма»[40] и получая зарплату, на которую жил. Я привез ему несколько посылок. Не зная, что в них содержится, я упросил таможенников в Негорелом[41] их не открывать. Поэтому он, кажется, предположил, что я тоже обрел веру. А значит, мы плохо понимали друг друга. Всё началось с того, что я попросил официанта принести водки.
М. Мы здесь против дурмана.
Р. Б. Извините, но я без спиртного жить не могу.
М. Что ж, ну, я полагаю, постепенно привыкнете.
Р. Б. Может быть. Но я начинаю сомневаться, что когда-нибудь стану коммунистом. (Морган удивлен.) Я вообще политикой не интересуюсь. Мне, скорее, хочется узнать, выполнят ли пятилетний план[42] да сколько миллионов крестьян через десять лет выучат алфавит, но что гораздо важнее, обретут ли люди счастье после стольких страданий. И хотя подспудно чувствую, что обретут, не пойму, как это возможно, когда вы подменяете банальную идеологию упражнениями для ума. Например, советская культура, что это такое и где она?
М. Вы мыслите по старинке, просто не понимаете. Наше искусство коллективное, и мы воспитаем интеллигенцию, которая научится мыслить и творить вместе. В революционный период всё шло по-другому, там вдохновлялся каждый. А период строительства, к которому мы приступаем, в искусстве отобразить гораздо труднее.
Р. Б. Вы хотите сказать, что уже нет такого грандиозного восторга?
М. Да. Хотя борьба по-прежнему продолжается.
Р. Б. (раздраженно). Объясните, ради бога, что вы имеете в виду под этой борьбой, о которой все твердят. Борьба с чем? Разве в России еще остался кто-нибудь, с кем надо бороться? Не представляю.
М. Разве вы не понимаете, что всё вокруг — борьба. Поставьте этот стакан с водой на стол, и стакан со столом будут в состоянии войны. Их взаимодействие — борьба. То же самое происходит в развитии общества. Рабочие могут строить социализм только в борьбе, продолжая классовую войну.
Р. Б. А когда вы покончите с классами, то в результате создадите новые и превратите несколько миллионов рабочих в аристократию, которая будет управлять страной через угнетение, то есть борьбу с оставшимся большинством. Каким же образом из этой навязчивой идеи о классе может получиться что-то творческое или просто интересное, я ума не приложу. Это еще хуже, чем в Англии.
М. На самом деле вы многого не понимаете. Возьмите Бетховена. Конечно, мы признаём, что он гений, но разве вы не замечаете в его симфониях признаков классовой борьбы того времени. Или Вагнера. Когда его сослали за революционные идеи, он написал «Кольцо»[43]. Потом снова превратился в добропорядочного буржуа, и в результате написал оперу «Парсифаль»[44].
Р. Б. (успокаивающе). Согласен, «Парсифаль» ужасна. Полагаю, если перевести всё, что вы мне сказали на простой язык, это значит, что гений — продукт окружающей среды. В этом нет ничего нового. А можно спросить? Как вы считаете, удалось бы Ньютону открыть закон тяготения, живя в современной России?
М. Конечно. Наши лаборатории снабжены лучше европейских.
Р. Б. Я говорю о мыслительной деятельности, не об опытах, о том, что однажды происходит с одним человеком. Если взять великие периоды человеческих открытий, научных либо каких-то других, то вы обнаружите, что люди могли думать о чем хотели. Такова атмосфера бескорыстных исследований. Возьмем, например, XIX век в Англии — в это время среди прочего появился «Капитал» Маркса, как он говорит в предисловии[45]. Или период Возрождения…
36
Воскресенские ворота (И́верские ворота, до 1680 года — Неглиненские, также Львиные, Курятные) — двойные проездные ворота в Китайгородской стене, расположенные в одноименном проезде между зданием Городской думы и Историческим музеем. Построены в 1538 году по проекту архитектора Петрока Малого. Выстроены заново в 1680 году. В 1931-м снесены, восстановлены в 1995 году под руководством О. И. Журина.
38
Альберт Коутс (1881 /1882–1953), английский дирижер и композитор, родился в Санкт-Петербурге, в 1911–1919 годах был главным дирижером Императорских (столичных) оперных театров, трижды приезжал на гастроли в СССР.
39
Настоящая фамилия этого человека — Маршалл. Известно, что он был сыном каменщика из лондонского Ист-Энда, работал шофером, секретарем рабочего киноклуба; перебрался в СССР, где трудился на «Мосфильме».
40
В 1932 году было уже завершено строительство главной студии Московской фабрики «Росфильм» в конструктивистском стиле на Воробьевых горах.
41
Поселок в Минской области, служивший пограничным пунктом железнодорожного сообщения Европа — СССР до 1939 года.
42
Официально о досрочном (четыре года и три месяца) завершении первого пятилетнего плана было объявлено в конце 1932 года.
43
«Кольцо нибелунга» — название цикла Р. Вагнера из четырех эпических опер, основанных на реконструкциях германской мифологии, исландских сагах и средневековой поэме «Песнь о Нибелунгах».
44
Вероятно, идеология последней оперы Р. Вагнера «Парсифаль» (1877–1882) могла быть названа в СССР «реакционным романтизмом».
45
«По сравнению с английской социальная статистика Германии и остальных континентальных стран Западной Европы находится в жалком состоянии. ⟨…⟩ Положение собственных дел ужаснуло бы нас, если бы наши правительства и парламенты назначали периодически, как это делается в Англии, комиссии по обследованию экономических условий, если бы эти комиссии были наделены такими же полномочиями для раскрытия истины, как в Англии, если бы удалось найти для этой цели таких же компетентных, беспристрастных и решительных людей, как английские фабричные инспектора, английские врачи, составляющие отчеты о здоровье населения, как члены английских комиссий, обследовавших условия эксплуатации женщин и детей, состояние жилищ, питания. ⟨…⟩ В Англии процесс переворота стал уже вполне осязаемым. Достигнув известной ступени, он должен перекинуться на континент. ⟨…⟩ Потому-то, между прочим, я уделил в настоящем томе столь значительное место истории, содержанию и результатам английского фабричного законодательства. Всякая нация может и должна учиться у других…» «Капитал». Предисловие к первому изданию 1867 года. [Маркс Карл. «Капитал (Критика политической экономии)». Перевод И. И. Cтепанова-Скворцова.]. —