Ванесса улыбнулась.
– Конечно, так и произойдет, – подтвердила она, с грустью думая о Мег. – Иначе для чего же дана жизнь?
Ванесса взяла Кэтрин под руку, и сестры спустились вниз, к ожидавшему у подъезда экипажу.
Виконт Лингейт вскоре обнаружил, что мог и не уезжать в деревню в самый разгар светского сезона. Мертон с радостью погрузился в жизнь поместья и с энтузиазмом занялся учебой. Старшая сестра проявляла завидное рвение и строго следила за досугом молодого графа. Управляющий, дворецкий и экономка рачительно и умело вели хозяйство, а учителя с готовностью возобновили занятия.
Возможно, долг опекуна послужил лишь оправданием. Подозрительно часто вспоминались несколько светлых дней после свадьбы – жена назвала их медовым месяцем. Тогда нельзя было надолго поселиться в садовом доме: обстоятельства требовали отъезда в город. Но теперь очень хотелось подольше пожить на живописном берегу озера.
Скорее всего было бы неразумно пытаться воскресить магию первых дней.
Наверное, это было бы ошибкой.
Почти весь первый день супруги провели в Уоррен-Холле. Ближе к вечеру, уезжая домой, в Финчли-Парк, вернуться завтра не обещали. Просто сказали, что, может быть, приедут. Следующее утро выдалось солнечным и безветренным, так что скоро стало почти жарко. В такую погоду было бы приятно прокатиться в Уоррен-Холл в открытой коляске.
Было бы приятно… – Ты действительно хочешь поехать в Уоррен-Холл? – спросил за завтраком Эллиот. – Или предпочитаешь провести день дома? Например, можно прогуляться к озеру.
– Вместе? – тут же уточнила Ванесса.
– Конечно, вместе.
– У Стивена, наверное, весь день будет занят, – задумалась Ванесса вслух. – Возможно, лучше его не тревожить. А Мег планировала провести утро с экономкой, а днем, если позволит погода, заняться розарием. Погода как раз позволяет.
– Думаю, ей тоже не стоит мешать, – сделал вывод Эллиот.
– Скорее всего, – согласилась Ванесса.
– Значит, на озеро?
– На озеро!
Ванесса улыбнулась так лучезарно, что засветились не только глаза, но и все лицо. В такие мгновения казалось, что сияет сама душа.
– Да, – на мгновение задумавшись, уже решительно подтвердила она. – Пойдем на озеро. Хотя нарциссы скорее всего уже отцвели.
– Но ведь природа никогда не пустует, – возразил виконт.
И сам удивился собственным словам. Боже милостивый! Что за глубокомыслие! Осталось лишь заговорить стихами. Надо быть осторожнее! Забавно, однако, что изречение оказалось пророческим. Нарциссы действительно бесследно исчезли, но на их месте выросли колокольчики – восхитительно нежные, темно-голубые цветы раннего лета. Щедрым ковром они покрыли дальний берег – тот самый склон, на котором в начале весны цвели нарциссы.
– О Эллиот! – со свойственной ей искренней восторженностью воскликнула Ванесса. – Разве можно представить что-нибудь прекраснее?
Их окружали два цвета – голубой и зеленый: голубая вода, зеленая трава, голубые цветы, зеленые деревья и голубое небо. Даже платье Ванессы оказалось васильковым, а соломенную шляпу украшали голубые ленты.
– Нарциссы были так же прекрасны, – серьезно заключил виконт. – Но не прекраснее.
– Эллиот. – Ванесса остановилась и посмотрела на мужа. Взяла его за руки. – Для меня те три дня стали самыми счастливыми в жизни. И счастье осталось со мной. Сейчас я счастлива. Хочу, чтобы ты это знал. Обещала сделать счастливым тебя, а оказалось, что блаженство пришло ко мне.
– Ошибаешься. – Эллиот крепко сжал маленькие ладошки. – Даже если чувствуешь себя счастливой, все равно мое счастье острее и глубже.
Глаза Ванессы удивленно расширились, а губы приоткрылись, словно растерянно отыскивая нужные слова.
– Да, мне хорошо, – подтвердил Эллиот. – Я по-настоящему счастлив. – Он церемонно поднес к губам сначала ее левую руку, а потом правую.
Впервые ему удалось лишить маленькую болтушку дара речи.
Он и сам с удовольствием бы промолчал. Но если не сказать важные слова сейчас, то потом достойный момент может и не представиться. А женщины ждут слов – это Эллиот знал наверняка.
– Люблю тебя, – серьезно признался он.
Глаза Ванессы заблестели. О, эти слезы!
– Люблю тебя, – повторил Эллиот. – Влюбился по уши. Обожаю. Жить без тебя не могу.
Ванесса стояла, смущенно прикусив губу.
– Эллиот, – наконец произнесла она, – вовсе незачем…
Он нежно прикрыл ее губы пальцем.
– Ты нужна мне, как воздух. Красота и улыбки согревают душу и радуют сердце. Ты научила меня верить и любить, и в первую очередь я верю тебе и люблю тебя. Люблю так, как не любил никогда и никого. Даже не знал, что такое чувство возможно. И если мои слова кажутся тебе всего лишь глупым преувеличением, ответом на твое признание, буду вынужден принять суровые меры.
Лицо Ванессы засияло счастьем. И в то же время по щекам скатились две непрошеные серебряные капли. Она смахнула слезинки ладонью и поморгала, чтобы прогнать те, которые подступали им на смену.
– Какие меры? – уточнила она.
Вместо ответа Эллиот медленно улыбнулся, понимая, что в это мгновение рушится последнее из воздвигнутых в душе укреплений против опасностей любви. Ванесса подняла руки, чтобы взять лицо мужа в свои ладони.
– О любовь моя, – прошептала она. – Моя любовь!
Эти же слова Ванесса произнесла тем вечером в библиотеке, когда Эллиот горько плакал в ее объятиях. Тогда виконт едва сумел расслышать признание, зато подобно эху услышал сейчас. Услышал и понял, что жена давно его любит. Любит всем сердцем.
– Ничего не хочешь мне сказать? – поинтересовался Эллиот особенно нежно.
Ванесса склонила голову.
– Хочешь услышать о ребенке? – уточнила она. – Да, ребенок будет. Ты рад? Возможно, у тебя родится наследник.
– Я рад тому, что у нас родится ребенок, – негромко, растроганно ответил виконт. – А сын или дочка – какая разница? – Он наклонился и прижался лбом к ее лбу.
Ванесса обвила руками шею мужа и доверчиво прильнула всем телом.
– Как хорошо, что именно здесь мы впервые заговорили о ребенке, – прошептала она. – И здесь ты признался мне в любви. Это место навсегда останется особенным. Пусть оно будет нашей святой землей.
– Ну, не такой уж и святой, – возразил Эллиот. – Мне как раз пришло в голову, что дождя не было уже несколько дней, а это означает, что трава сухая. И никто сюда не придет.
– Никто? – уточнила Ванесса.
– Никто, кроме нас!
Правда, существовали еще садовники, которые старательно следили, чтобы парк не зарос сорной травой. Но сегодня все они косили парадный газон перед домом.
Виконт снял сюртук и расстелил его среди колокольчиков – вполне возможно, на том самом месте, где не так давно расстилал среди нарциссов пальто.
Вскоре они забыли обо всем на свете, кроме своей любви и этой светлой, волшебной минуты.
Вернувшись к действительности, Эллиот приподнялся на локте и посмотрел на жену.
– Боюсь, меня ожидает повинность, – лукаво заметил он. – Наверняка заставишь собрать огромный букет колокольчиков.
– О, и не один! – радостно воскликнула Ванесса. – В каждой комнате должна стоять ваза с цветами!
– Упаси Боже! – взмолился Эллиот, – Это же огромный особняк! Когда я в последний раз пытался сосчитать комнаты, то на двадцать третьей запутался и сдался.
Ванесса рассмеялась:
– Что ж, в таком случае не стоит попусту терять время. Лорд Лингейт легко вскочил, привел в порядок костюм и протянул руку жене. Ванесса крепко сжала сильную ладонь и в следующее мгновение оказалась в объятиях мужа.
Жизнь казалась прекрасной, полной радости и смысла. Время текло полноводной рекой между берегов, поросших зеленой травой, желтыми нарциссами и голубыми колокольчиками.
Разве можно желать большего?
Они улыбнулись друг другу и принялись собирать цветы.