Последний раз Энни лицезрела своего мужа полтора года назад, да и то он пробыл всего месяц: ему удалось каким-то образом заполучить дешёвый билет, и он приехал погостить в Корк. Симус впервые увидел младшенького, да и с другими детишками был едва знаком, ведь последние пять лет он жил в Нью-Йорке, работал на железной дороге, откладывая деньги на жильё для семьи. Теперь наконец наступило время им воссоедиНиться. Муж писал, что снял трёхкомнатную квартиру в Кингсбридже — пригороде Нью-Йорка, где обитало множество ирландцев. Там находились католическая церковь и хорошие школы, а люди были дружелюбны и приветливы. Местный священник помог собрать для них мебель, так что, когда они приедут, квартира будет иметь обжитой вид. С последним письмом Симус прислал денег на билеты — тридцать пять фунтов и пять шиллингов — огромную сумму. Работая в Америке, он получал два фунта в неделю; дома, в Ирландии, — это был немыслимый заработок. Энни не знала ни одного человека, который зарабатывал бы больше двух фунтов в месяц!
Они начинали новую жизнь ради детей, когда-нибудь, получив хорошее образование, те смогут найти достойную работу. Конечно, Энни было горько оставлять своих родственников: старенькую маму, братьев, сестёр и кузенов. Увидит ли она их когда-нибудь? Или они будут писать друг другу письма раз в месяц, сообщая о свадьбах, новой работе или судьбе общих друзей, не будучи в состоянии передать свои истинные чувства? Мать её писать не умела, но одна из сестёр Энни согласилась писать под её диктовку.
«Старайся видеть во всём хорошее, Энни, — убеждала она себя. — Ты плывёшь на самом роскошном в мире судне, наслаждаешься жизнью, а через пять дней будешь вместе со своим мужем». При этой мысли она разволновалась. Они были женаты тринадцать лет, но она всё ещё любила его, как в первый день их брака. Энни обхватила себя руками и подумала о том, как они будут спускаться по трапу со своими чемоданами, а он будет их встречать, широко улыбаясь и распахнув объятия.
Пассажиры в третьем классе были довольно приветливы. В тот вечер после ужина в дверь каюты постучали. Она открыла, на пороге стояли три женщины примерно её возраста.
— Я — Эйлин Дули, сказала одна из них. — А это Кэтлин и Мэри. Мы заприметили вас с малышами. Ой, только посмотрите, как они мирно сопят, благослови их Господь. — Остальные женщины просунули головы в каюту, чтобы взглянуть на ребятишек. — Так вот, мы собрались выпить по чашечке чая и поболтать, пока наши мужчины общаются в курительном салоне. Мы подумали, что вы захотите присоединиться к нам и немного отдохнуть от детей.
Энни запланировала вечером повышивать кофточку Для дочки, но соблазн был велик.
— Как это по-соседски с вашей стороны, но я боюсь оставлять малышей одних в чужом месте. Вдруг проснутся?
— Ваш старший вроде бы уже большой. Сколько ему?
— Десять.
— Ну конечно, всё будет хорошо. Зaпpите их, чтобы они не убежали и не наделали глупостей.
Но Энни всё ещё сомневалась:
— Как я одета? — За обедом некоторые выглядели так нарядно. — Может, мне надеть шляпку? — На одной из женщин, Кэтлин, была надета шляпка, в то время как другие были с непокрытыми головами.
— Ты выглядишь отлично, дорогуша. Прибереги шляпку на воскресный выход.
— Ну, если вы так считаете… — сказала Энни и стала рыться в сумочке в поисках ключа от каюты. — Тогда — ладно. Пока они крепко спят, я выйду, быстренько хлебну чайку и вернусь.
Они отвели Энни в салон третьего класса, где стояли полированные столы, а стены были отделаны тиковыми панелями, и на дверях красовались керамические ручки. Кэтлин, как оказалось, не в первый раз пересекала Атлантику, и она всё не переставала повторять, насколько «Титаник» лучше всех тех судов, на которых она побывала раньше.