Эльф, к своему удивлению, тоже ощутил прилив интереса к тому, что происходит, и направился следом за ним.
На улице Тося ждали литераторы, одетые как самые обыкновенные крестьяне.
— Доброго утречка, Ваше Темнейшество! — широко улыбаясь, поприветствовал его прозаик. — А у нас для вас сюрприз! Гляньте, кто к нам с обозом пожаловал!
Он сделал шаг в сторону, и за его спиной обнаружилась смущенно комкающая в руках платочек Цинька. Та самая Цинька, которую он благополучно отпустил в деревню после того, как продал свой «замок» в Черных Ключах. Еще и денег дал, помнится. Так что обижаться ей вроде не на что. Или есть?
— Ну, здравствуй, подруга, — сказал он, разглядывая свою бывшую служанку. Выглядела девка явно не очень, похудела, побледнела. Не кормили они там ее, что ли? — Ты какими судьбами здесь?
На эти слова, к огромному удивлению Тося, Цинька вдруг с воплем повалилась на колени и запричитала:
— Господин Тось, не гоните, семерки ради! Век за вас богов молить стану! Рабой вашей назовусь, только не гоните!
Тось стремительно слетел с крыльца, схватил девку за плечи и поднял с колен.
— Что случилось? Говори, быстро!
Та залепетала, захлебываясь слезами:
— Когда вы уехали, я домой вернулась, как вы и велели. Сначала все нормально было. А потом про меня сплетни пошли. Стали говорить, что я вашей полюбовницей была, когда у вас жила! Меня теперь все падшей считают, говорят, что я бесстыжая, гуляла, как хотела, а теперь честную из себя строю! Дядька Зборий меня из дома выгнал, говорит: пошла прочь, пропащая! Я всю зиму в нашем старом домике жила, что от родителей остался. За дровами в лес сама ходила, никто и хворостинкой не поделился. Еду, и ту мне продавали втридорога! А сейчас хоть на улицу не выходи, соседи пальцами тычут, бабы плюются, мужики гогочут, так и норовят ухватить! И деньги у меня кончились! Не гоните, господин Антосий, я что хотите для вас делать буду!
— Да чтоб вас!! — в сердцах выплюнул Тось.
И тут же захлопнул рот, увидев, как напряглись литераторы.
— Ладно, — выдохнул он через несколько мгновений и привлек к себе плачущую Циньку, обнимая. — Пусть живут, олухи! А ты не реви, останешься здесь, места хватит!
Цинька, всхлипнув, вдруг обхватила его за шею и поцеловала в обе щеки.
— Храни вас боги, господин Антосий! Храни вас боги! Я всегда знала, что вы добрый!!
И, смутившись, тут же отскочила от него и бочком, пряча глаза, но, тем не менее, уверенно, почти по-хозяйски, прошмыгнула мимо эльфа в дом.
Литераторы, переглянувшись, заухмылялись, господин Амати бросил на Тося странный взгляд, а Тось….
Тось почесал затылок и неожиданно для себя широко улыбнулся. Он чувствовал себя так, будто его окатило ранним утром росой с березы. Слегка ошалевшим, радостным и… живым. Боги знают, почему….
Конец.