— А где Его преосвященство? — наконец спросил Юсуф.
— А заодно и Улибе Климен? — добавил самый молодой из стражников.
— Кликни одного из пажей, Нарсис, и попроси его выяснить, когда нам нужно навьючивать мулов, — приказал сержант. — Это их поторопит.
Еще через один показавшийся бесконечным промежуток времени с холма бегом спустился маленький паж из епископского дворца и что-то прошептал сержанту на ухо. Конюх пронзительно свистнул, и его товарищ медленным танцующим шагом подошел, чтобы помочь в очередной раз навьючить мулов. Юдифь вторично обняла Юсуфа, взяла вещи мужа и дала Ракель твердые наставления насчет возвращения ее двух лучших корзин.
Гвардейский капитан сел в седло, поднял руку и через три часа после запланированного времени выступления маленькая процессия покинула город.
Глава 3
К тому времени, когда они выехали на открытую сельскую местность, кавалькада уже растянулась. Впереди ехала Ракель, обмотав вокруг запястья уздечку мула, на котором сидел ее отец, увлеченная разговором с сержантом. Исаак тем временем беседовал с Юсуфом о его собственных путешествиях в молодости на земле и на море, где он и сумел набраться своих самых полезных медицинских знаний. Улибе с капитаном следовали сразу за вьючными мулами. Габриэль и Нарсис ехали по обе стороны процессии, осматривая окрестности на случай всяких неприятных неожиданностей.
— Кажется, ваше имя Доминго? — смущенно спросила Ракель несмотря на то, что она довольно хорошо знала сержанта по путешествию в Таррагону, совершенному ею несколькими месяцами ранее. Тем не менее вопрос казался довольно бесцеремонным.
— Именно так, — с улыбкой кивнул тот. — Это я и есть. Для некоторых. Если бы хоть один из этих двух лентяев обратился бы так ко мне, — добавил он, указывая на Габриэля и Нарсиса, — они бы этот случай долго не забыли. Но вы, сударыня, можете называть меня Доминго.
— Разве мы выехали не гораздо позже по сравнению с тем, что ожидалось? — спросила Ракель, быстро уходя от столь личного вопроса. — Или вы были готовы к подобной задержке?
— Я отнюдь не думал, сударыня, что кого-то прирежут прямо у нас под носом, — сухо ответил сержант. — Что касается вашего вопроса, то нет, я не ожидал никаких задержек. — Он помолчал. — Хотя когда путешествуешь с Его преосвященством, я всегда к ним готов.
— Неужели он такой медлительный человек? — с преувеличенным удивлением спросила Ракель.
— Его преосвященство? Нет. Он всегда и всюду поспевает вовремя. Но вокруг него часто собирается целая толпа людей с тысячами глупых требований, которые порой делают отъезд невозможным, разве что нам удается этого избежать, уехав еще до того, как они проснутся. Но с этой группой я никаких проблем не ожидаю.
— Чем же мы так отличаемся от остальных?
— Мои люди просыпаются и готовы к отъезду, когда я им скажу. Я знаю парня, который может встать рано — он в конюшне и на своей кобыле большую часть дней еще до рассвета. А уж с этим бейлифом в конце процессии я не ожидаю вообще никаких проблем. Судя по его поведению, в молодости он был солдатом, хотя я бы не осмелился спрашивать его о прошлом.
— Почему же? — спросила Ракель.
— Я бы предположил, что несмотря на его легкие и дружелюбные манеры, мы с ним не на равных, — тихо ответил он. — Госпожа Ракель, из него такой же бейлиф, как из меня граф. Но, отвечая на ваш вопрос, я надеялся, что мы выедем еще до захода луны. Сегодня к вечеру мы не попадем в Барселону, — мрачно подытожил он.
Ракель оглянулась на молчаливого Улибе.
— Он расстроится.
— Возможно, — пожал плечами Доминго. — Даже если и так, то ничего нельзя поделать. Мы проедем сколько сможем, переспим жару, а затем продолжим путь пока не стемнеет так, что не разберешь дороги.
— И по дороге вам не найти постоялого двора, — сказала Ракель, вспомнив, как тяжело пришлось с этим в ее прошлом путешествии.
— Нам он не понадобится, — усмехнулся сержант. — У нас нет знатных дам, которых надо защищать. Нас шестеро, и все мы вооружены. Ночи — теплые и сухие, и мы найдем какое-нибудь укромное местечко неподалеку от дороги и отоспимся, пока луна не поднимется достаточно высоко, чтобы освещать нам дорогу до Барселоны. Десять-пятнадцать миль при луне, и мы будем у городских ворот. Еще до рассвета, даю слово. И это будет просто превосходно, сударыня Ракель.