— Не совсем так, святая сестра, — покачала головой Клара. — Мама сказала, чтобы я пошла к сестрам, а они знают что делать.
— Не обязательно повторять все слово в слово, — сказала усталая монахиня. — Ты только отнимаешь у нас время.
— Как тебя зовут, дитя? — спросила монахиня, стоявшая возле окна и явно наблюдавшая за чем-то снаружи.
— Клара, сестра.
— Ты будешь обращаться к настоятельнице, как к преподобной матери, Клара, — сказала Скучная (как девочка уже мысленно ее окрестила).
— Прошу прощения, преподобная мать, — склонилась та в реверансе. — Меня зовут Клара.
— Просто Клара? И никак по-другому?
Строгий материнский наказ «никому ничего не говорить» все еще звенел в ушах. Никогда прежде она не видела мать, охваченную таким страхом. Лучше совершить великий грех, солгав монахиням, чем предать этот дрожащий голос.
— Не знаю, преподобная мать.
— Понятно. — Настоятельница отвернулась от окна. — Сколько тебе лет?
— Одиннадцать.
— Ты уверена? — удивилась Усталая. — На вид тебе не больше восьми-девяти.
— Мне одиннадцать, сестра. Мама говорит, что я очень маленькая для своего возраста.
— Что ты умеешь делать?
— Делать? — с растущей паникой в голосе переспросила Клара.
— Хоть что-нибудь? Чему тебя учили?
— Читать и писать, — ответила Клара, — немного… Еще я умею шить, но…
— Не очень хорошо, — нетерпеливо перебила настоятельница.
На сей раз Клара была слишком напугана, чтобы ей перечить.
— И ты никогда не ходила на работу?
— На работу? — прошептала она. — Нет, сестра.
— И у тебя нет денег, — сказала настоятельница, но куда более мягким голосом.
— Это мне дала мама, прежде чем она и… прежде чем она уехала. — Клара достала кошель и протянула его Усталой.
— Сколько там, сор Доменика? — спросила настоятельница.
— Пять су, преподобная мать.
— Бедняжка, — вздохнула та. — Наверное, она отдала все, что у нее было.
Клара горько расплакалась.
— Ну-ну, успокойся, моя дорогая, — голос настоятельницы потеплел. — Все мы в руках Божьих. Сор Доменика, подозреваю, что Кларе нужны ужин и постель. До завтра нам не стоит принимать никаких решений.
На следующее утро, сразу после тирсов, Клара столкнулась в прихожей с настоятельницей. Сделав свой лучший реверанс, она пожелала настоятельнице доброго утра, как ее учили дома.
— Что ж, Клара, — с улыбкой сказала та, — стало быть, ты утверждаешь, что тебе одиннадцать. Полагаю, ты все же можешь ошибаться, но сегодня утром я намерена поговорить с тобой не как с одиннадцатилетней, а как с девушкой четырнадцати или пятнадцати лет. Посмотри в сад.
Слегка напуганная, Клара выглянула в окно. Под лучами утреннего солнца копошилось множество детей: одни играли, другие сидели молча, некоторые ссорились по каким-то лишь им известным детским пустякам. Ребята постарше пытались поддерживать порядок с помощью двух молчаливых монахинь, которых она видела вчера.
— Да, преподобная мать?
— Два года назад половину наших воспитанников унесла чума, а на следующее лето — еще четверть. Еще несколько из нас умерли два месяца назад. Теперь здесь четыре монахини с двумя послушницами, которые присматривают за малышами — это самые старательные работники во всем христианском мире. Ты такая же, что и все эти дети, которых ты видишь. Отец, мать или оба родителя умерли. И, как и у тебя, у них нет никого, кто бы мог о них позаботиться. Мы принимаем их к себе больше, чем можем, но ведь кто-то же должен это делать! Будь моя воля, Клара, я бы оставила тебя здесь навсегда. Похоже, ты умная, хорошая девочка, быстрая и усердная работница. Не сомневаюсь, что ты станешь для нас замечательной помощницей.
— Я бы хотела стать монахиней, — вставила Клара.
— Должна тебя огорчить, но это невозможно. У тебя нет приданого, а мы не можем позволить себе кормить этих несчастных созданий, да и себя тоже, если будем брать в сестры девиц без приданого. Прости, если это звучит жестоко, но такова жизнь. Хлеб стоит денег. А без него наши дети умрут.
— Что же мне тогда делать? — беспомощно спросила девочка.
— Работать, как и надлежит большинству женщин. Мы найдем тебе место, хотя если тебе одиннадцать, ты старше, чем большинство необученных служанок. Если хочешь, мы положим твои пять су в нашу казну на хранение, помеченные твоим именем. Потом, когда ты начнешь зарабатывать, эти деньги прибавятся к твоим пяти су и положат начало твоему приданому. Время от времени некоторые сердобольные люди делают нам пожертвования, чтобы увеличить приданое для девочек с такой же судьбой, что и у тебя. Я позабочусь о том, чтобы ты получила свою долю сполна, и когда тебе исполнится восемнадцать, ты будешь иметь достаточно, чтобы вступить в брак с каким-нибудь достойным человеком. Ты понимаешь, о чем я тебе толкую?