— Желаю вам безопасного путешествия, — сказал Исаак.
— И хорошей охоты, — к общему изумлению добавила Ракель.
Леа и Наоми поспешно собирали со стола тарелки и салфетки после своего скромного ужина. Сегодня, в пятницу, им предстояло переделать на кухне еще кучу дел — до того как солнце скроется за горизонтом. Исаак в одиночестве сидел во дворике возле фонтана, углубившись в свои мысли под нежные переливы струй.
Когда зазвенел колокольчик, он подавил в себе поднявшееся было раздражение и крикнул Ибрагиму, чтоб тот посмотрел, кто пришел.
— Бесполезно, пап, — сказала Ракель, спускаясь с лестницы. — Он наверняка уже дрыхнет. Я сама посмотрю.
— Спасибо, дорогая, — ответил отец. Смысла спорить со столь очевидным не было.
— Папа, это госпожа Бенедикта и она хочет поговорить с тобой, — несколько мгновений спустя Ракель вернулась во дворик.
— Она заболела?
— Нет, папа.
— Пусть войдет.
Матушка Бенедикта, шурша юбками, твердым быстрым шагом пересекла дворик.
— Мастер Исаак, не буду просить у вас прощения за то, что так врываюсь в ваш дом, — тут же начала она, — потому что уверена, что вас заинтересует то, что я принесла. А если и не вас, то вашего господина — епископа, а это почти одно и то же, ведь так? — она говорила с такой горячностью, как будто лекарь спорил с каждым ее словом.
— Прошу вас, госпожа, — произнес лекарь, — присаживайтесь. Не хотите ли чем-нибудь освежиться? Сегодня жаркий день, и боюсь, что вам пришлось идти сюда по самой жаре. Ракель! — позвал он.
— Да, папа, — отозвалась она. — Я уже принесла прохладительные напитки для вас обоих. — Ракель разлила мятно-апельсиновый напиток по двум чашкам из кувшина, который держала в руках. Она поставила кувшин на стол и удалилась в отцовский кабинет, откуда могла слышать весь разговор.
— Когда капитан стражи епископа забрал от меня моего гостя, не затруднившись даже попрощаться и спросить, сколько они мне должны, — резво начала Бенедикта, — я собрала все его вещи. Понимаете, я думала, за ними пришлют позже, но никто так и не появился, и они все еще у меня. Должна сказать, что часть этих вещей — деньги, я их пересчитала и, между прочим, не тронула ни грошика, несмотря на то что, по моим прикидкам, он обошелся мне в десять пенсов, еще когда был жив, а если учесть, сколько раз мне пришлось бегать по лестнице вверх-вниз, чтобы убедиться, что бедняга жив, то и больше.
— Вы все принесли с собой? — спросил Исаак.
— Да.
— Отлично, — сказал Исаак. — Ракель! Не могла бы ты подойти и помочь нам? И принеси бумагу, перо и чернила. Мы дадим вам расписку, в которой перечислим все, что вы принесли, и никто не сможет обвинить вас в том, что вы присвоили что-то чужое.
— А вы что с этими вещами сделаете? — спросила Бенедикта.
— Я отнесу все Его преосвященству, а он уж сам решит, что с ними делать.
Ракель села за стол, положив перед собой небольшой лист бумаги, и повернулась к хозяйке гостиницы.
— Если вы разложите на столе все, что вы принесли, я составлю список.
Госпожа Бенедикта подняла стоявший у ее ног узелок и положила его на стол.
— Вот, — сказала она. — Я завернула все в его же плащ. Это тоже одна из вещей, — она взглянула на Ракель. — Записывайте.
Ракель записала: «Плащ — одна штука».
Бенедикта прищурившись посмотрела на запись, как будто подозревала, что ее обманывают, затем развязала узелок и начала вынимать его из него вещь за вещью, называя каждую вслух.
Это было скромное и немногочисленное имущество. Сменная рубашка, запасные рейтузы, бурдюк для вина и капюшон.
— Капюшон практически новый, — сказала она. — И внутри него я нашла кошель… не тот, которым он обычно пользовался. В том было пять пенсов, его забрал капитан стражи и даже не дал мне расписку. А это особый. В нем есть золотая монета. Видите, госпожа?
— Совершенно верно, госпожа Бенедикта. Это золотая монета. А еще три серебряных и…
— Пятнадцать пенсов и два фартинга, — перебила ее Бенедикта. — А если вы заглянете внутрь, то обнаружите еще и карту.
— Что там такое, Ракель? — спросил Исаак.
— Карта, папа. Не знаю, что на ней изображено, но это, несомненно, карта. — Она аккуратно разложила на столе монеты разных видов и достоинства и показала список госпоже Бенедикте, которая свободно читала цифры, и добавила в свою запись еще одну строчку: «карта неизвестной местности — одна штука». Она остановилась на минутку, глядя на свой список, а затем подписала его: «Ракель, дочь Исаака, лекаря из Жироны». На следующей строке она написала: «Бенедикта, хозяйка гостинцы в Сан-Филью», — и придвинула бумагу к Бенедикте: