— Что бы ты сделал для этих людей прямо сейчас? — спросил лекарь.
— Я бы дал им микстуру для понижения жара и смягчения боли, заставил бы их попить и смочил бы губкой лоб и плечи каждому, — тут же отозвался он, не раз наблюдавший, как все это проделывала Ракель, и даже помогавший ей иногда, особенно в последние месяцы.
— Зачем?
— Потому что от них пахнет лихорадкой и недостатком жидкости, сеньор, — ответил он, — а также они выглядят, как люди, сильно страдающие от головной боли.
— Хорошо, — сказал тот. — Если б у нас была сотня таких, как ты, мы бы сделали все, что нужно сделать. Ты будешь ухаживать за больными в этой палатке вместе с санитаром, который будет тебе помогать. Если понадобится более серьезная помощь, сообщишь. Марк! — позвал он, и кто-то тут же поднял полог палатки, подержал его, пока лекарь выходил, и вошел внутрь сам.
Санитар оказался седовласым человеком с задубевшим от солнца и ветра лицом моряка и ярко выраженной хромотой. Он бросил на Юсуфа оценивающий взгляд и улыбнулся.
— Добрый день, господин, — сказал он. — Меня зовут Марк.
— А меня Юсуф. Вы ранены? — спросил юноша, глядя на его искривленную ногу.
— Не в том смысле, какой вы имеете в виду, — ответил тот. — Арбалетная стрела прошла чуть выше колена. Но это случилось давно, — добавил он. — В Валенсии. Прямо с поля боя я попал в больничную палатку и считаю, что мне очень повезло, что меня не отправили домой. Потому что другой жизни у меня никогда не было, — он почти не скрывал раздражения.
— Если все это время вы ухаживали за больными и ранеными, я тоже считаю, что мне повезло, — ответил Юсуф.
— Я в вашем распоряжении, — тон Марка стал спокойным и лишенным каких-либо эмоций.
Юсуф взглянул на пожилого санитара и понял, что тот ждет от него приказов. Он обвел взглядом больных, лежащих на аккуратно застеленных койках и тюфяках. Ему казалось, что все они просто в ужасном состоянии.
— А что мне сейчас делать? — даже шепот его звучал панически.
— Не мне решать, господин, — холодно произнес Марк. — А что вы собирались делать?
— Кто из них самый тяжелобольной? Я бы начал с них, — неуверенно отозвался он.
— А сами вы не можете определить?
— Не так хорошо, как вы, — сказал Юсуф. — Я их пока не знаю и у меня нет вашего опыта.
— Ну-у, — протянул Марк. — Пожалуй, те двое, — добавил он, показывая на двух больных, беспокойно мечущихся и сотрясающихся в ознобе. — По крайней мере, по моему мнению, если оно имеет какое-то значение. У вас с собой есть что-нибудь для них? — И они вдвоем, взрослый мужчина и юноша, подошли к столу, стоявшему в алькове с отдернутыми шторами, и начали копаться в коробке, в которой были сложены всякие медицинские припасы для их группы. Затем Марк заглянул в небольшую аптечку Юсуфа.
— А это что такое? — спросил он, достав оттуда маленькую бутылочку, плотно закрытую пробкой и запечатанную воском.
— Это от самой сильной боли, — ответил Юсуф. — Одна капля в вине, смешанном с водой, успокоит почти любую боль. Мой учитель использует три капли перед хирургической операцией.
— А если дать четыре? — спросил Марк.
— Не уверен, — сказал Юсуф, — но пять убьют взрослого мужчину. А уж шесть — непременно.
— Есть у вас еще что-нибудь обезболивающее?
— Есть. У меня есть кора и травы, из которых можно сделать настойку, облегчающую боль и лихорадку.
— В таком случае, юный господин, спрячьте этот пузырек подальше, пока не началось сражение. Он может соблазнить кое-кого, в том числе и меня, а тратить попусту такое средство нельзя. — На этой двусмысленной фразе он взял из аптечки Юсуфа очередной сосуд и понюхал его. — Это, должно быть, от лихорадки, — сказал он.
— Так и есть, отозвался Юсуф. — Это смесь, которую мой учитель использует против лихорадки.
— Но того, что здесь есть, хватит ненадолго, — заметил Марк.
— Уверен, что смогу собрать нужные травы на лугах вокруг лагеря. И знаю, как приготовить и смешать их.
Марк неопределенно хмыкнул — то ли одобрительно, то ли выражая скептицизм.
— Я поставил котел с водой на огонь неподалеку от палатки. Мы можем сделать настой на пару дней для всей палатки.
На этом между закаленным ветераном и напуганным до смерти юнцом установилось временное перемирие. Вместе, они приступили к тому, чтобы сделать ближайшую ночь для двадцати с чем-то обитателей палатки более-менее сносной.