Близился вечер. Сквозь фиолетовые облака на западе, проглядывало багровое солнце. С той стороны громыхал удаляющийся бой. Привезли в термосах обед и одновременно ужин. Я с утра, как и большинство солдат, не ел. После сильного нервного напряжения во время боевых действий, силы иссякли, и очень хотелось кушать. Ужинал я в штабе, вместе с солдатами из разведроты. Их командира, Сергея Винокурова, не нашёл. Мы сдружились, и мне сейчас хотелось поделиться с ним своими впечатлениями и переживаниями.
О выполнении задания, я решил доложить командиру полка сразу после ужина. Его я нашёл в одном из кабинетов. О том, что немцы в спешке покидали это здание, свидетельствовали многочисленные вещи и мебель, оставленные повсюду. На некоторых дверях висели таблички на немецком языке.
Приладышев находился в компании незнакомых мне офицеров, среди них, в комнате был полковник. Как потом оказалось, это командир дивизии Волков. Офицеры пили водку и закусывали салатом из овощей. В комнате вкусно пахло луком.
– Товарищ гвардии полковник, разрешите обратиться к товарищу гвардии подполковнику! – громко произнёс я, приложив руку к пилотке. Полковник удивлённо взглянул на меня, и, жуя, сказал: «Разрешаю».
– Товарищ подполковник, ваше задание выполнено, пулемётчики уничтожены!
– Зачем так кричать,– улыбаясь, сказал Приладышев, – мне всё известно. С тобой хочет срочно побеседовать начальник особого отдела, гвардии майор Куликов. Найди его, он на втором этаже.
– Есть, – крикнул я, потом повернулся кругом, вышел, и радостный поднялся по широкой лестнице на второй этаж. Там стал спрашивать, где находится особый отдел. Мне подумалось, что в особом отделе меня будут хвалить за мои заслуги. Встречный офицер показал мне дверь, где расположились особисты. Затаив дыхание, я вошёл в просторную комнату. Там за письменными столами сидели несколько офицеров и разбирали папки с документами. На полу стояли металлические переносные ящики для секретных документов. Такие же, я видел в штабе полка.
– Товарищ майор, вы меня вызывали? – обратился я к сухощавому пожилому военному, с погонами майора.
– Как ваша фамилия? – спросил тот, оторвавшись от своего занятия, и, услышав мой ответ, подтвердил, что вызывал.
– На вас, старшина, поступил донос о том, что вы сочувствуете фашистам. Было сегодня такое?
– Я просто обратился к санитару с просьбой перевязать раненого немца. Мне было его жалко. Ведь он стал пленным, а к пленным надо относиться гуманно, как приказал товарищ Сталин.
– Признайся честно, ты такой гуманный, из дворян? – задал вопрос майор. От этого вопроса я потерял дар речи и не знал что ответить.
– Не скрывай правду, от неё зависит твоя дальнейшая судьба,– продолжал майор, строго глядя мне в глаза. Я вспомнил совет Ларисы и стал отрицать.
– Никак нет товарищ майор, мои родители обычные служащие, а их родители были из крестьян.
– То, что ты скрываешь, уже наводит на подозрение. Имей в виду, если вздумаешь дезертировать, поймаем и расстреляем. Теперь ты будешь у меня в чёрном списке.
– Как же так, товарищ майор, – взволнованно сказал я, – сегодня в бою, я уничтожил десять фашистов. Среди них половина пулемётчиков. Сколько жизней наших солдат сохранилось, благодаря моей работе?
После этих слов, майор стал добрее и попросил показать ему мою снайперскую книжку. Там, после цифр, стояла подпись командира первого батальона, капитана Озерова. Посмотрев записи о результатах моих действий, майор отпустил меня, больше не сказав ни слова.
Расстроенный я вышел на улицу, постоять на крыльце, чтоб успокоиться. Было уже темно, и шёл моросящий дождь, нагнетающий тоску. Мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить, высказать свои обиды, выговориться. Под навесом крыльца стояли двое часовых. Луч фонарика ослепил меня.
– Что старшина, не спится? – сочувственно спросил один из солдат.
– Да, не спится, сейчас постою немного и пойду отдыхать, – ответил я, снимая с плеча тяжёлую винтовку.
– Много Фрицев убил? – спросил второй часовой, увидев оптический прицел на винтовке.
– Десять Фрицев, в течение сегодняшнего боя. Но меня, не смотря на это, отругали за то, что я пожалел раненого немецкого солдата. Даже в особый отдел вызвали.