— Моя работа — раскрывать преступления. Ай Ли был зацепкой.
— Он убийца, и он ушел. Как я объясню это шефу? Газетчики накинутся, правительство будет выступать с заявлениями. Не так надо преступления раскрывать!
У уложили на носилки. Наверху зарокотал вертолет, почти заглушивший последние выкрики Умника:
— Да мать же твою, У, ты на пенсию уходишь.
А я нет! Ты знаешь, я…
— …люблю быть главным, — закончил за него У.
3
Смерть от огнестрельного ранения в кишечник крайне болезненна. Сердце продолжает гнать кровь, а та продолжает вытекать из раны. В конце концов истекаешь кровью, сердцу больше нечего качать, и жизнь тебя покидает.
Выстрел в легкие или другие жизненно важные органы ускоряет процесс. Но пуля Хуана вошла У в бок, разорвав толстую и тонкую кишки, отчего кровотечение замедлилось, подарив тому лишних полчаса жизни. Он держался двадцать пять минут до того, как его уложили на носилки.
Можно ли счесть это удачей?
Бюро объявило раскрытыми дела Чжоу и всех шести связанных с ним смертей. Никаких упоминаний о «Семье» не прозвучало. Ибо как бы все это выглядело? Военные поставки и спецслужбы в руках тайного трехсотлетнего общества? Сколько членов «Семьи» остаются еще на высоких военных и государственных постах, коим подчиняется скромный начальник полицейской конторы?
Шеф перед десятками камер и сотнями репортеров пытался выкручиваться: объяснение там и сям было притянуто за уши, но в целом звучало вроде бы правдоподобно. Он не сказал, что Го Вэйч-жун был человеком Шэнь Гуаньчжи или что Го отказался убить Цю Цинчи. В смерти Го он обвинил Хуан Хуашэня: Го, по его словам, слишком много знал и собирался доложить начальству.
И это казалось в своем роде счастливым окончанием дела. Го объявят погибшим при исполнении — У дал понять, что в противном случае предаст дело огласке, и тогда никто сухим из воды не выйдет. Вдова Го добилась справедливости, она с детьми будут получать пенсию и страховку. Однако правды она никогда не узнает, и ей придется растить их одной.
Оказывается, Хуан Хуашэн был приемным отцом Ло Фэньин. У мог представить, как Хуан манипулировал ею, Качком и Чжан Наньшэнем: «Всё для “Семьи”, для страны!» В точности как «императорскими сиротами». У них была своя правда, и они слепо верили в нее. И, может быть, так они были более счастливы?
Он вспомнил Дедушку, восседающего в инвалидном кресле в запущенном доме, мечтающего о баоцзы с зеленым луком. Он всю жизнь помогал воспитывать осиротевших детей. Понимал ли он, что один из них, Хуан Хуашэн, узурпировал его роль и отдавал приказы от его имени?
У обдумывал, остаться ли ему в бюро? Пожалуй, он и остался бы, если бы не распутал дело. Но сейчас шеф был не склонен держать следователя, пренебрегающего приказами и имеющего тенденцию к выпендрежу.
Папаша Умника был прав: не лезь наверх, но не будь внизу. Служи, и если удача предоставит тебе возможность повышения, то не упускай его. А если нет, смотри, как повышения получают другие. В конечном счете все пенсии мало чем отличаются друг от друга.
Прошло два месяца, прежде чем У окончательно поднялся на ноги. На правом боку у него осталась отметина размером с долларовую монету — хотя он рассматривал ее скорее как медаль по случаю выхода на пенсию.
Он направил ходунки на кухню. Сын испытывал силы в приготовлении жареного риса с яйцом — по рецепту, который У получил текстовым сообщением с незнакомого номера. Сын решил рискнуть, почему бы и нет?
— Эй, пап, знаешь ли ты, что однажды Бог спросил у Данте, какая еда самая вкусная? И Данте сказал: яйца. Тогда Бог спросил, а какие именно яйца? И Данте ответил: с солью.
Соль с яйцами, сахар с маньтоу.
У похлопал сына по спине:
— Научись готовить жареный рис с яйцом, и мы еще сможем сделать из тебя человека.
Он знал, что скоро приедет отец с тележкой овощей. Не огорчится ли он, увидев, что кухня занята?
Возможно, настало время для У попросить отца перестать готовить для них, сказать: смотри, твой внук уже справляется сам.
Им бы надо навещать его раз в неделю. Лучше так, чем ему ездить к ним каждый день.
Жене нелегко ладить и с мужем, и со свекром. И ему, взрослому сыну и отцу, самому не легче ладить с отцом и женой.
Он прошаркал на балкон и обшарил карманы в поисках сигарет. Неужели жена конфисковала? Сколько пачек он за это время выкурил? Сто? Как минимум пятьдесят. Дымил, прикуривая одну от другой: дурацкая привычка, ведь жена умоляет его бросить, но привычка эта много лет приносит ему удовольствие, и расстаться с нею он не может.