– Вы сможете узнать этого парня? – спросил Фарроу.
– Они все кажутся мне на одно лицо.
Во рту у Джерико пересохло, он был совершенно уверен в том, что даже в многотысячной толпе узнал бы этого босоногого длинноволосого бомбометателя. Не знал он одного – чего ради приехал сюда. Он ни на шаг не приблизился к ответу на вопрос, кто пытался его убить. Он не мог сразу принять позицию одной из сторон в этом кровавом противоборстве, ему требовалось время на размышление. Еще вчера на этот вопрос он ответил бы, что стоит на стороне закона и порядка, в том числе и вынужденного применения силы для их поддержания. Революционно настроенная молодежь вызывала у него глубокую симпатию, в душе он разделял ее мечты и надежды, но не уставал повторять, что всякие перемены должны происходить в рамках закона. Строя газовые камеры для немцев, нельзя бороться с гитлеровцами, которые уничтожали евреев в газовых камерах. Когда закон, не рассуждая, применяет силу, когда мятежники, не рассуждая, отвечают на это силой, на сцену должна выйти сила, олицетворяющая здравый смысл и рассудок. Только кто или что?
– Мы предоставим вам такую возможность, – продолжал Фарроу. – Мы переловим этих ублюдков одного за другим и надолго посадим их под замок. Так что вы сможете принять участие в опознании.
– Сегодня утром я пришел к вам, – ответил Джерико, пытаясь перекричать рев пламени и вой сирен, – потому что кто-то пытался меня убить. Мне бы хотелось напомнить вам об этом, лейтенант. Этот человек вполне может предпринять вторую попытку даже во время нашего разговора.
Фарроу показал на старый, обветшалый дом:
– Там достаточно взрывчатки, чтобы разнести весь город. А уж наркотиков! Марихуана, гашиш и еще бог знает что. Мой вам совет, мистер Джерико, затаитесь до тех пор, пока все окончательно не прояснится.
– Вы нашли винтовку?
– Господи, старина, нам просто не удалось проверить весь дом. Но можете быть уверены, что идиот, который в вас стрелял, вышел именно отсюда. Откуда еще, по-вашему?
– Думаю, мне пора, – ответил Джерико.
– Не уезжайте из города. Вы мне понадобитесь для опознания того парня, который бросал гранаты.
– Вы же сами посоветовали мне затаиться.
Сирены завыли совсем рядом. Прибыли пожарные из добровольной дружины и с ними еще несколько полицейских. Воздух отравил распространившийся едкий запах химикалий, которые они распрыскивали, чтобы потушить огонь. Джерико отошел от Фарроу, но его остановил полицейский, который протянул ему пиджак. Джерико оглянулся на тело и увидел, что его прикрыли грязным брезентом. Потом он бросил взгляд на свой пиджак – подкладка была испачкана кровью. Он двинулся к своей машине, стараясь держаться подальше от огня и горластых пожарных. Кто-то взял его за плечо. Он обернулся и увидел Дэвида Прентиса и адвоката.
– Меня зовут Ивен Уильямс, – сказал похожий на сову молодой человек.
– Вы адвокат этих ребят?
– Да.
– Да поможет вам Бог.
– Вы, кажется, сказали, что я должен относиться к вам как к свидетелю противной стороны, мистер Джерико? – Уильямс говорил спокойно, без эмоций.
– Свидетеля чего, приятель? – спросил Джерико, чувствуя, как снова закипает от ярости. – Конечно, я буду свидетельствовать, Уильямс. Я видел, как копы ворвались сюда без ордера. И видел, что они без всяких оснований прибегли к рукоприкладству.
– Вы видели, как Фарроу убил Элли Поттер, – ответил Уильямс.
– Да, видел. Но то, что я видел, не слишком вам поможет. Это будет в такой же степени свидетельствовать в пользу Фарроу. Я видел, как вашими клиентами были уничтожены четыре полицейские машины, приятель. Я видел, как эта ваша Поттер набросилась на Фарроу и вцепилась ему в лицо. Я видел, как он отбивался от нее и проломил ей череп стволом пистолета, который держал в руке. Но скорее в аду наступит зима, чем я соглашусь, что это было намеренное убийство, а не просто инстинктивное желание защититься.
– Он отбивался от девушки весом не больше девяноста восьми фунтов?
– Он пытался спасти глаза от ее ногтей, – ответил Джерико. – Я бы сделал то же самое. Ах да, старина, я кое-что могу добавить и для ваших подзащитных. Да, у него в руке был пистолет. Да, он стрелял в парней, которые пытались спастись бегством. Да, именно поэтому ваша девяностовосьмифунтовая девушка набросилась на него. Она увидела, как подстрелили одного из ее приятелей.
– Кого? – спросил Дэвид замороженным голосом.
– Откуда я знаю, кто он такой?
– Что понадобилось здесь полиции? Это вы их привели? – продолжал Уильямс.
Джерико взглянул на Дэвида:
– Вы рассказали ему, что случилось утром?
Дэвид кивнул. Молодой человек был в шоке и, видимо, никак не мог поверить в реальность происходящего.
– Я обратился в полицию, потому что больше мне некуда было пойти с моей проблемой, – объяснил Джерико. – Я рассчитывал получить от них разумную профессиональную помощь. Вместо этого Фарроу вспыхнул как порох и, не считаясь с отсутствием веских оснований, решил, что в меня стрелял кто-то из этих ребят.
На щеке у молодого адвоката задергался нерв.
– Они вынашивали эту идею не один месяц. И полицейские, и простые горожане, как бедные, так и богатые, – все пытались найти какой-нибудь повод, чтобы избавиться от коммуны. Но при чем здесь вы? Дэвид сказал, что вы ни разу не бывали в Бауман-Ридж вплоть до вчерашнего вечера.
– Возможно, лично ко мне это не имеет никакого отношения. Я просто оказался одним из «тех, других». Я гощу в доме одной из самых богатых семей города, поэтому кто-то мог рассматривать меня как одного из «врагов». Такое вполне возможно. Возможно, что мишенью мог стать любой, кто вышел бы прогуляться сегодня утром. Я понимаю, что ваших клиентов может раздражать ажиотаж, вызванный предстоящим собранием фонда. Вероятно, они считают, что деньги должны пойти на борьбу за мир, на уничтожение гетто, коллективные фермы или что-нибудь в этом роде.
Двор начал заполняться людьми, прибывавшими из города. Пожарным наконец удалось одержать верх над огнем, и в дыму стали различимы остовы сгоревших машин. Перед домом Фарроу производил ревизию арестованных, согнанных к одной из вновь прибывших из города полицейских машин.
– Я могу понять ваш сарказм, мистер Джерико, – сказал Уильямс, огромные глаза которого смотрели на Джерико через стекла очков так, будто он пытался образумить непослушного ребенка. – У этих молодых людей такие же права, как и у всех остальных.
– И даже право на незаконное хранение взрывчатых веществ и наркотиков? И право уничтожать общественную собственность?
– Их спровоцировали, мистер Джерико. Закон существует для того, чтобы защищать людей, а здесь его применили для того, чтобы нарушить их права. – Он взглянул на Дэвида. – Вы не присутствовали при взрывах, Дэвид. Вероятно, мистер Джерико может отвезти вас домой.
– Что вы собираетесь делать, Ивен?
– Останусь с арестованными.
– Я тоже хочу остаться, – возразил Дэвид.
– Вы сможете принести больше пользы, если останетесь на свободе. Тем более, что ваш отец все равно вызволил бы вас самое позднее через полчаса.
– Ну его к черту! – воскликнул Дэвид.
– Вы подбросите его к Бауманам, мистер Джерико?
– Постараюсь, – ответил Джерико.
Дорога, ведущая к дому, была забита машинами, которые стояли вдоль обочин, оставив узкий проезд для «скорой помощи», которая должна была приехать за телом Эллен Поттер. Джерико развернул свой «мерседес» и прикинул, что сможет добраться до главной дороги, если поедет за машиной «Скорой помощи» и полицейским фургоном, в который погрузили арестованных. Остановить его никто не пытался. Полицейский, которому поручили руководить движением, даже дружески помахал Дэвиду Прентису рукой в перчатке.
– Они не считают вас одним из хиппи, Дэвид? – спросил Джерико.
– Мой отец – большая шишка в городе. – Дэвид раздраженно поерзал на сиденье. – Он стал большой шишкой потому, что представляет интересы действительно серьезных людей.
– Таких, как Бауман?
– Таких, как Александр Бауман, известный мерзавец.