Все, что я теперь знаю, это то, что этому ублюдку, прикоснувшемуся к ней, лучше считать свои дни, потому что независимо от того, будет ли это стоить мне Хэйден или нет, этому парню не жить.
Но сейчас я нужен ей, и я сделаю все, чтобы спасти ее.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Удобный человек
Хэйден
В итоге мы с Кейт даже не поехали на прогулку. Я больше не могла там находиться. Мы уехали поздно ночью, потому что я слишком боялась, что Брэд снова попытается меня преследовать. Полиция приехала в кемпинг и составила подробный отчет. Я рассказала им всю историю о фальшивом профиле и обо всем, включая нашу совместную историю.
Брэд был взят под стражу, хотя я не думаю, что его задержат надолго. Все это было квалифицировано, как бытовая ссора. Я попросила выдать мне ордер на запрет контактов, но процесс затянулся, так что я не знаю, чем это обернется. Мне сказали, что у меня будет больше шансов, если я упомяну об этом, когда дело дойдет до суда, но это будет мое слово против его. Была проведена экспертиза на изнасилования, но я сомневаюсь, что они что-то найдут, ведь это были только его пальцы. Честно говоря, процедура была едва ли не хуже, чем сам опыт. Медсестра отвела меня в смотровую и дала мне плед, чтобы я накинула ее на колени, хотя это казалось бессмысленным, когда она просто сняла эту чертову штуку, чтобы сфотографировать каждый квадратный дюйм моего тела. На спине у меня был синяк от удара о твердый кирпич, а на горле - небольшой синяк от его руки. Она поскребла под ногтями, чтобы проверить, нет ли следов его крови или кожи. Я чувствовала себя такой грязной и беззащитной во время всего этого процесса. Кейт не разрешили пойти со мной. Что-то насчет стерильности процедуры. Конечно, я не знаю, как моя многократная рвота помогла сохранить поле чистым.
От всего этого у меня кровь стынет в жилах. Мне просто хочется свернуться калачиком и спрятаться. Сейчас я принимаю лекарства от синдрома циклической рвоты, также известного как стрессовая рвота. Я не могу удержать пищу уже более семидесяти двух часов, потому что мои нервы расшатаны.
Чарли несколько раз пытался связаться со мной, но я не могу с ним встретиться. Может, он думает, что я потеряла телефон на тропе или что-то в этом роде. Я просто знаю, что это изменит наши отношения. Боже, почему это должно было случиться? Мне кажется, что я изменила ему, хотя это не моя вина, и на самом деле ничего не произошло. Я твержу себе, что ничего не произошло, но все изменилось. Я изменилась. Я чувствую, как это пачкает изнутри.
Почему я наказываю себя за то, чего даже не совершала? Я же не просила его, чтобы он лапал меня своими мерзкими руками. Может, я просто жажду наказания, кто знает?
Я уже четыре дня не вставала с постели только для того, чтобы пописать или поблевать. Я отпросилась с работы и удалила свое приложение SnapShot. Меня тошнит даже от одной мысли об этом. Как я могла быть такой глупой, думая, что все это безобидная забава?
Не успеваю я до конца прийти в себя, как дверь спальни хлопает о стену, и через нее врывается Чарли, выглядящий растерянным. Мои глаза чуть не выскочили из черепа при виде его, а сердце провалилось в пятки от внезапного шума. Кислый привкус желчи поднимается в горле быстрее, чем я успеваю дотянуться до мусорного ведра, стоящего рядом с кроватью, и мои простыни принимают на себя вину за мою медленную реакцию.
— О, детка, — это все, что он говорит, прежде чем подхватить меня на руки и направиться в ванную, поставив меня на стойку, пока он набирает воду в душе. Я чувствую соленый вкус влаги в уголке рта, прежде чем осознаю, что все мое лицо пропитано слезами.
— Все хорошо, детка. Все хорошо, — воркует он, вытирая мое лицо теплой тряпкой. — Давай приведем тебя в порядок, хорошо?
Скудный кивок – это все, на что я способна. Миллион нервов в моем теле заставляют меня дрожать, хотя я не понимаю, почему. Я не могу заставить себя перестать дрожать. Я словно сижу в морозильной камере, и мое тело охватывает озноб, хотя физически я не чувствую холода.
Он ставит меня на ноги в душе, медленно снимает с меня одежду, стараясь не касаться моей кожи. Как будто он знает, что я не смогу этого вынести. И тут меня осеняет осознание. Кейт. Должно быть, она позвонила ему и обо всем рассказала. Глубокий болезненный всхлип вырывается из моего горла при мысли о том, что он знает, что произошло.
И стресс снова дает о себе знать. Посреди моего душа. Отвратительно.
Чарли намыливает меня, волосы и все остальное, не пропуская ни единого места. Почему он такой хороший? Он переодевает меня и укладывает в чистую постель, а затем возвращается в ванную, чтобы вымыть душ. Кейт, должно быть, меняла простыни, когда услышала мои рыдания. С тех пор как мы вернулись домой, она не отходила от меня более чем на несколько часов.
Вернувшись из ванной, он снимает ботинки, забирается в постель и тихо спрашивает:
— Ничего, если я тебя обниму? Нам не обязательно разговаривать. Я просто хочу быть здесь с тобой и для тебя.
То, что он спросил, – это все, что мне было нужно. Впервые с тех пор, как я вернулась домой из этой Богом забытой поездки, я облегченно вздохнула и потянулась к нему, и снова потекли слезы. Не знаю, когда я стала такой плаксой, но с этим я разберусь позже. Сейчас я просто хочу, чтобы он забрал все это.
Лежа в его объятиях, я получаю несколько часов непрерывного сна. Впервые кошмары не подкрадываются и не похищают меня. Обычно речь идет о том, что могло бы случиться, если бы я недостаточно хорошо соображала, чтобы убежать. Как много других девушек, с которыми он так поступал. Как я охотно позволяла ему прикасаться к себе раньше и наслаждалась этим.
Проснувшись от того, что пальцы нежно бегают по моей руке, я сначала пугаюсь, а потом понимаю, кому они принадлежат.
— Это всего лишь я. Хочешь, я подвинусь? Нужно немного пространства?
— Я в порядке. Что она тебе рассказала?
— Достаточно. Мне не нужны подробности, если только ты не захочешь об этом говорить. В остальном я сосредоточен только на тебе. Я здесь для всего, что тебе нужно.