— Я не изменяла тебе, — вылетает у меня изо рта прежде, чем я успеваю остановить себя. Не знаю, зачем я это сказала.
—Я знаю, что ты этого не делала. Это не твоя вина, Хэйден. Он получит по заслугам. Не волнуйся. — Я смотрю на него и не вижу жалости. Черты его лица мягкие, но без грусти. Единственное, как я могу описать то, как он смотрит на меня, – это восхищение или, осмелюсь сказать... любовь.
Эмоции захлестывают меня, и я не могу не извиниться снова.
— Мне так жаль. — И я плачу. Снова.
Он вытирает слезы большим пальцем.
— Больше никогда не извиняйся передо мной за это. Тебе не за что извиняться. Мне жаль, что это случилось с тобой и что меня не было рядом, чтобы защитить тебя. Я могу пообещать, что это больше никогда не повторится. Я буду здесь, чтобы убедиться, что этого не произойдет.
— Надеюсь, что так, — это все, что я могу сказать.
Я не хочу говорить об этом. Я не хочу двигаться. Я просто хочу лежать здесь, чтобы меня снова не стошнило, поэтому остаток дня мы проводим в моей кровати, смотря мультфильмы, пока я не засыпаю.
Какое-то время мне кажется странным, что я не против того, чтобы Чарли прикасался ко мне, но ничего из этого не было сексуальным. Я не знаю, как это будет работать. Думаю, мы перейдем этот мост, когда доберемся до него. Но не думаю, что это произойдет в ближайшем будущем. Я бы не хотела случайно наблевать ему на член или лицо.
Это было бы как раз моим везением. Лучше не искушать судьбу.
То, как Чарли заботится обо мне на протяжении всей недели и в выходные, растапливает лед вокруг моего сердца, ломает некоторые стены, которые возводились слишком долго.
Пока он был здесь со мной, кто-то подменял его в «Открытом пламени», он заставлял меня есть, убирал рвоту и следил за тем, чтобы я принимала ванну. Моя идеальная сиделка.
Кейт, конечно, тоже была здесь. Она больше меня общалась с полицией по поводу всего этого дела. У нее есть все подробности для судебного дела. Я - королева избегания, поэтому по мере возможности держусь подальше от всего этого.
Чувство вины за то, что я закрылась от него, когда его попытка не увенчалась успехом, топит меня. Есть много других людей, которым повезло меньше. У них есть реальные причины закрыться, оттолкнуть всех.
Чарли и Кейт пытаются убедить меня, что у меня есть такое же право. Что мне нужно горевать и осознать то, что произошло, и то, что я чувствую по этому поводу. Наверное, я просто не могу смириться с тем, что все могло быть гораздо хуже. Это было так близко к тому, чтобы стать намного хуже.
К сожалению, теперь я понимаю, почему папа всегда настаивал на том, чтобы я научилась защищаться и обращать внимание на свое окружение. Никогда не знаешь наверняка. Легче думать, что это никогда не случится с тобой, но печальная правда заключается в том, что вероятность этого слишком высока, чтобы рисковать, будучи неподготовленным.
Когда папа был за границей во время войны, бабушка осталась в штате, чтобы воспитывать мою маму. В то время они жили в Южной Каролине, вдали от родных. Однажды ночью бабушка проснулась от того, что кто-то вломился в их дом. Она сказала, что боялась, как бы они не нашли комнату моей мамы, поэтому она взяла из шкафа дробовик и на цыпочках пошла по коридору в сторону гостиной, откуда доносился шум.
Она сказала, что это был тощий парень, который не потрудился прикрыть лицо. То, что он оставил лицо неприкрытым, означало, что он либо не думал, что дома кто-то есть, либо не собирался оставлять свидетелей, которые могли бы его выдать.
Звук заряжаемого дробовика считается одним из самых пугающих звуков на свете. Наверное, это правда, потому что, по словам бабушки, как только она взвела ружье, чтобы зарядить патрон, парень не смог достаточно быстро выйти за дверь, спотыкаясь о мебель и натыкаясь на дверь после того, как он ее открыл. Видимо, ему не хватило ума выйти из дома через окно, которое он разбил, входя в дом.
После этого бабушка прошла несколько курсов самообороны, просто на всякий случай. Она была настоящей стервой, моя бабушка. Я безмерно скучаю по этой женщине.
Если бы она была здесь, то обняла бы меня и принесла горячий чай, пока я плакала, а потом сказала бы, чтобы я оторвала свою задницу и надралась до усрачки. Она бы рассказала мне обо всех тех замечательных вещах, которые у меня были, например, о моей работе по обучению лошадей, и, наверное, добавила бы сюда Чарли. Она бы его полюбила.
Она также спросила бы меня, хочу ли я прожить всю свою жизнь в роли жертвы, в тот единственный момент, когда я почувствовала себя беспомощной. И когда я сказала бы ей, что боюсь вставать, боюсь выходить из дома и боюсь впускать кого-либо, она сказала бы мне делать это со страхом. Это был ее девиз. Делай это со страхом. Не всегда все будет легко, и не всегда ты будешь готова к тому, что тебя ждет, но нельзя просто ждать, пока все само придет к тебе в руки. Ты должен взять себя в руки, даже когда это причиняет боль. Даже когда не хочется. Даже когда тебе страшно. Я не из тех, кто хочет позволить кому-то добраться до себя. Особенно этому куску дерьма, поэтому с этого момента я следую совету моей бабушки и делаю это со страхом. Я возвращаю себе свою гребаную жизнь.
Здорово, что Чарли и Кейт рядом и утешают меня, но иногда нужен кто-то, кто вытащит тебя из темноты. Иногда этого человека больше нет рядом с тобой, и ты должна сделать это сама.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Йи-Ха, ублюдок
Хэйден
На следующее утро я вытаскиваю себя из постели и принимаю первый за Бог знает сколько времени самостоятельный душ. Чарли все еще спит в моей постели. Я решила, что лучше оставить его в покое. Я быстро привыкаю к его постоянному присутствию, но мне нужно побыть одной.
Они с Кейт замечательные люди, но я начинаю чувствовать себя задушенной. Я знаю, что именно нужно сделать, чтобы выкарабкаться из этого состояния, и не хочу, чтобы кто-то пытался меня отговорить.
Приняв душ и выпив кофе, я одеваюсь и отправляюсь в сарай, где у нас есть запасная лошадь, которая ждет, чтобы ее обучили. Келли, одна из девушек с работы, позвонила на прошлой неделе и попросила обучить ее жеребца Посейдона.