Она купила его на каком-то аукционе в северной части штата около месяца назад. Он якобы уже был обучен, но аукционистам никогда нельзя слишком доверять. Они просто хотят срубить денег. Им плевать, если лошадь разобьет тебе лицо, лишь бы вы купили эту чертову штуку.
Само собой разумеется, он не был обучен, и она усвоила урок. Сумасшедший конь разбил ей нос головой, встал на дыбы и с размаху впечатал ее голову в свою, когда она падала.
Кейт ответила на звонок и сказала ей, чтобы она оставила его у нас. Она пыталась заниматься с ним сама, но ей не нравится дрессировка, как и мне. К тому же, думаю, в последнее время ее руки были немного заняты одним владельцем молочного бара.
Собрав в сарае все необходимое, я обнаружила, что возле ворот ждет сам Плохой Мальчик. Я слышала от Кейт, что Посейдон - милашка, пока на него не сядешь. Вызов принят.
Я быстро надеваю поводья ему на голову и веду в круглый загон. Он просто джентльмен, и я провожу его несколько кругов. Мы только начинаем понемногу узнавать друг друга. Дело не только в езде. Главное - отношения, связь. Уход от реальности. Мне бы это сейчас очень пригодилось.
Я впервые вышла из дома после инцидента, и моя грудь чувствует себя более напряженной, чем обычно. Но меня еще не тошнило, так что пока я могу считать это победой. Мне просто нужно сосредоточиться. Все будет хорошо. Здесь я в безопасности.
Посейдон - большой мальчик. Макушка моей головы доходит до его спины. Конечно, во мне всего пять футов и пять дюймов, но все же. Он шелковистого полуночно-черного цвета, со струящимся хвостом и гривой в тон. Полоска вдоль носа - единственное белое пятно на нем. Такой красавец.
Ему около четырех лет, так что научить его хорошим манерам будет несложно. Во-первых, мне нужно научить его вытягиваться перед дамой, потому что я не собираюсь тянуть подколенное сухожилие, пытаясь вставить свою толстую ногу в стремя.
Это один из первых приемов, которым я учу каждую лошадь, с которой работаю. Он также один из самых простых команд. Я беру резиновый конец хлыста и начинаю легонько постукивать по задней части его передних ног, прямо над копытами. Затем я поднимаю его левое копыто, поскольку вы всегда садитесь на лошадь с левой стороны, и ставлю его примерно на фут впереди правого, после чего обхожу его, чтобы повторить движение с другой стороны.
Как только я снова оказываюсь на его левом боку, я бью его по тому, что можно сравнить только с нашей подмышкой. У лошадей толстая кожа, поэтому даже если кажется, что будет больно, скорее всего, это не так. Я повторяю все эти действия, заставляя его каждый раз переставлять ноги и начинать все с начала. Примерно через двадцать минут он становится идеальным джентльменом, потягиваясь при малейшем прикосновении к ноге или подмышке. В начале следующих нескольких занятий ему понадобится несколько повторений, но в основном лошади обладают хорошей памятью и быстро учатся.
Переходя к следующему этапу работы, я беру седельное одеяло и даю ему понюхать его, прежде чем положить на его спину. Он отлично справляется, стоит неподвижно, как статуя. Далее идет седло, и он не шевелится, пока я не начинаю затягивать его вокруг живота. Но даже тогда он делает всего пару шагов в сторону, а затем сдается, вдыхая воздух через ноздри. Мне всегда смешно, когда лошади так делают. Так они выглядят, будто их выводит из себя все, что я с ними делаю.
Он немного сопротивляется, когда я пытаюсь засунуть ему в рот удила. Это легко исправить. Я просто сжимаю его за нижнюю часть челюсти, чтобы он открыл рот достаточно широко, чтобы брусок легко проскользнул между зубами. Я делаю это несколько раз, чтобы повторить, что, когда я говорю «откуси», он должен, черт возьми, открыть рот и взять удила. Пока что он быстро учится.
Теперь, когда он пристегнут и готов работать, я привязываю его к панели простым узлом, чтобы можно было прикрепить шпоры к сапогам. Это не пыточные приспособления, как многие думают; иногда лошади просто упрямы, и небольшое дополнительное давление привлекает их внимание и заставляет вести себя хорошо.
Отвязав его, я глажу его по шее и животу, чтобы он привык к моим прикосновениям. Большой малыш тоже это понимает. Я ставлю левую ногу в стремя с очень небольшим давлением, чтобы оценить его реакцию. То, как охотно он участвует в этом процессе, заставляет меня немного опасаться, как он поведет себя, когда я действительно окажусь на нем.
Он стоит неподвижно, как дерево, поэтому я иду вперед и наваливаюсь всем весом на стремя, держась за луку седла, чтобы удержаться. Он делает пару шагов, поднимает голову, а его уши начинают отклоняться назад. Это признак того, что ему не по себе, поэтому я просто стою и позволяю своей правой ноге болтаться, пока он устраивается поудобнее.
Через минуту или две я наклоняюсь животом к седлу. Кажется, он не против. Теперь я перекидываю правую ногу так, чтобы сидеть правильно, но пока не ставлю правую ногу в стремя. Я хочу знать, позволит ли он это сделать или нет, прежде чем наклонюсь и выведу себя из равновесия.
Он начинает медленно раскачивать задницу из стороны в сторону и прижимать уши, давая мне понять, что он немного взбешен. Мое любимое настроение. Вот когда начинается настоящее веселье.
Поглаживая его шею в успокаивающей манере, я нежно хвалю его.
— Хороший мальчик. Все хорошо. Хороший мальчик.
Он сбрасывает напряжение в ушах, пока я осыпаю его лаской и похвалой. Я наклоняюсь, чтобы зафиксировать правую ногу, потому что знаю, что будет дальше. Я собираюсь потрясти его мир, и не в лучшую сторону.
Я глубоко вдыхаю и выдыхаю, готовясь. Убедившись, что крепко держу поводья, я легонько толкаю его пятками в бока, давая сигнал идти. Я чувствую, как он слегка подпрыгивает, но не делает никаких других попыток подтвердить мою просьбу.
Я знала, что он устроит настоящий фейерверк. Именно такими они мне и нравятся. Считайте меня сумасшедшей, но есть что-то лечебноее в том, чтобы приручить такого зверя, как Посейдон, зная, что ты сделал то, что многие боялись сделать.
— Хорошо, приятель. Посмотрим, что ты умеешь.
Я посильнее пинаю его шпорами и щелкаю языком. Это его заводит; я знала, что так и будет. Так всегда бывает. Он пытается встать на задние ноги, но я прижимаю его голову к своему колену прежде, чем его передние ноги успевают оторваться от земли.