— Ты все еще не успокоилась, или я могу начать готовить тебе ужин?
— Зависит от того, получу ли я еще это на десерт?
— Только если ты будешь хорошей девочкой до тех пор. — Он подмигивает мне, присаживаясь передо мной, чтобы взять сковороду из шкафа прямо подо мной.
Почему я не могу выкинуть из головы его извращенное представление о том, что он находится у меня между ног по другой причине? Он вертит ее в руках, встает и, повернувшись ко мне спиной, включает плиту. Я ошеломлена. Он сломал меня. Так быстро. Я совершенно лишилась дара речи.
— Слова были бы кстати, да? — Все, на что я способна, это скудный кивок, пока я не понимаю, что он не смотрит на меня.
Прочищаю горло:
— Думаю, я смогу это сделать. — Я слышу, как он хихикает про себя, направляясь к морозильной камере.
У меня внутри что-то переворачивается, когда я наблюдаю, как этот грубиян ловко орудует на кухне, и я не уверена, нравится мне это или нет.
***
Не может быть, чтобы еда была настолько вкусной. Стейк был приготовлен абсолютно идеально, таял во рту; печеный картофель и тушеные грибы были изысканны. Честно говоря, я немного разозлилась. Теперь я буду жаждать его стряпни. Он специально все это затеял, чтобы заставить меня вернуться за вторым или третьим блюдом.
— Тебе понравилось, красавица?
— Я даже не удостою тебя ответом, потому что ты прекрасно знаешь, что ты мастерски готовишь.
Он одаривает меня греховной ухмылкой, и все, что я могу сделать, это закатить глаза и улыбнуться. Он встает из-за стола и берет мою пустую тарелку, ставя ее поверх своей. Когда он поворачивается в сторону кухни, я не могу удержаться от того, чтобы не полюбоваться его подтянутой задницей. Она идеально сидит в этих джинсах.
Я предполагаю, что он собирается мыть посуду, поэтому пользуюсь возможностью осмотреть это место. В коридоре, ведущем к запасному выходу, есть потрескавшаяся деревянная дверь с табличкой, на которой написано «Чарльз Вомак». Я открываю ее и обнаруживаю уютный кабинет. Его стол аккуратен, на нем не разбросаны бумаги. В одинокой рамке запечатлены его родители и он сам перед красивым камином из натурального камня. Они выглядят, как идеальная семья.
За ужином он упомянул, что близок с обоими родителями, хотя его отец сейчас не слишком хорошо себя чувствует. Если он чувствует себя так же, как я, когда бабушка заболела, я сочувствую ему, потому что это самое тяжелое, что мне когда-либо приходилось наблюдать, а ведь формально она не была моим родителем.
От раздумий меня отвлекает звук, с которым Чарли прочищает горло позади меня. Когда я поворачиваюсь к нему, он опирается плечом на дверную раму в той соблазнительной манере, которую любят делать мужчины. То, что я позволила бы этому человеку сделать со мной, должно быть незаконным.
— Не думаю, что я могу считать подглядывание делами хорошей девочки, — говорит он, приподнимая бровь и глядя на меня сквозь ресницы.
Я стремительно подбегаю к нему и, сжимая в руке его рубашку, притягиваю его ухо к своим губам:
— Если ты ждешь, что я буду подчиняться только потому, что ты умеешь целоваться, подумай еще раз, шеф. Ты должен это заслужить.
Я отпускаю его и отступаю назад с озорной ухмылкой на лице, прежде чем он успевает схватить меня. Но он не двигается. Он просто облизывает нижнюю губу и издаёт хриплый смешок, словно знает что-то, чего не знаю я.
Мы стоим и смотрим друг на друга, каждый бросает вызов другому. Момент прерывается, когда он встает во весь рост и направляется ко мне. Я инстинктивно начинаю отступать назад, пытаясь сохранить дистанцию между нами. Но он быстрее меня.
Не успела я осознать это, как он поймал меня в ловушку. При попытке сделать следующий шаг я упираюсь задницей в его стол. Я чувствую, как его член упирается мне в бедро, когда он убирает все пространство между нашими телами. Мои руки летят за спину, чтобы ухватиться за край стола и приземлиться. Он хватает меня за бедро и наклоняется так, что его губы оказываются над моим ухом, точно так же, как я делала это с ним. Только с его дыханием, парящим над моей кожей, я теряю рассудок. Мурашки бегут по моим рукам, а дыхание сбивается.
Другая его рука поднимается, чтобы провести пальцами по моему плечу, и тихо рычит:
— Дорогая, я не знаю, за кого ты меня принимаешь, но терпеливым человеком я ни разу не являюсь. Когда я чего-то хочу, я беру это.
У меня вырывается непроизвольный вздох, и я тут же хочу втянуть его обратно. Чарли отрывается от моего уха, выпрямляясь и глядя на меня сверху вниз с испепеляющей силой.
—Думаю, ты бы хотела, чтобы я взял то, что хочу, не так ли? — Он не дожидается ответа, прежде чем его губы снова оказываются на моих, а его рука, лежащая на моем бедре, сжимает низ моей рубашки, чтобы удержать меня прижатой к нему.
Поцелуй быстро перерастает в небрежный беспорядок, пока мы исследуем друг друга. Я стону ему в рот, когда его руки проникают под меня, чтобы схватить меня за задницу и приподнять. Мгновенно мои ноги обхватывают его, пытаясь добиться трения там, где мне это необходимо. Держа меня так, словно это самое простое дело на свете, он поворачивается и начинает идти к дальнему углу кабинета. Я отпускаю его губы и поворачиваю голову назад, где вижу закрытую дверь. Бабочки порхают у меня внутри, пока я пытаюсь сообразить, куда он меня ведет.
Мысли не успевают возникнуть, как он прижимает меня спиной в закрытую дверь и отпускает мою задницу, удерживая меня именно там, где он хочет. Одна из его рук поднимается и слегка обхватывает мое горло, когда он погружается в быстрый наказывающий поцелуй, прежде чем его губы опускаются вниз к моему подбородку, обнаженным частям моего горла и оседают на стыке моей шеи и плеча, когда он прикусывает. Сильно.
— Ой. Черт, — рявкаю я на него, но он не отступает. Вместо этого он хватает обе мои руки и приподнимает их над моей головой, переплетая наши пальцы.
— Не надо меня останавливать. Ты ведь можешь вытерпеть немного боли вместе с удовольствием, не так ли? — Рот этого мужчины. Святое дерьмо. Я задыхаюсь, как сучка во время течки.
Шок выводит меня из транса, в который он, должно быть, ввел меня, когда мои ноги падают на пол, а он делает шаг от меня, все еще держа мои руки над собой. Он смотрит прямо на мою грудь, которая поднимается и опускается в неловком темпе.