Знает. Но говорить не хочет.
— А зачем тебе Хазин?
— Решил молодость вспомнить, — ответил я. — Мы ведь с ним дружны были, потом разошлись. А теперь вот что-то загрустил. Кризис среднего возраста, наверное.
— Купи красные носки, — посоветовал Крыков. — Мне сильно помогло.
Я посмеялся. Крыков посмеялся.
— Да нет, не прокатит… — вздохнул я. — То есть купил давно… Пересматривал вчера старые фотографии, помнишь, Хазин с камерой не расставался?
— Тогда все снимали, модно было.
Акцент у Крыкова вдруг пропал. И оливковая округлость из голоса исчезла. Я почувствовал, что Крыков насторожился и перестал улыбаться.
— Да-да, модно. А сейчас смотрю на фотки, пацаны еще все, веселые, над каждой фигней смеялись…
— А сейчас?
— А сейчас, Стас, не смешно. Вот и взгрустнулось… Хотя ты постарше нас был, тебе, наверное, уже тогда не смеялось…
Крыков промолчал.
— Хорошее все-таки было время, — сказал я. — Надежды юношей, как говорится. Вот и накатило, решил по старым друзьям прозвониться. Гляжу, а ты в израиловке!
Крыков снова промолчал.
Мог бы отключиться, но не отключался. Ждал. Хотел узнать, зачем я позвонил ему на самом деле.
Тогда спросил я:
— Помнишь, в Чагинск ездили? Хазин там три гига наснимал, пересматриваю вот.
Молчание. Надо предложить Уланову тему для поэмы. «Молчание Дроси Ку».
— Стас? Ты где?
— Брось, Витенька, ты же не дурак, — сказал Крыков то ли насмешливо, то ли с угрозой. — Должен понимать. Есть правило — никогда не возвращайся в прежние места. Я же тебя этому с первых дней учил, забыл?
— Да не, Стас, я не в этом смысле. Просто захотелось поговорить. Помнишь, как мы там?
— Извини, Виктор, мне бежать надо.
Прохладен и сутул.
— Стас, ты чего?
— Нет, мне правда пора, сейчас группа подъезжает как раз. Давай потом как-нибудь созвонимся.
— Стас, ты…
— Пока, Виктор.
Крыков отключился. Безусловно, это не Крыков прислал мне коробку. Про Хазина он, похоже, знает, но…
Я набрал Крыкова снова. Ну да, абонент недоступен. Вряд ли получится дозвониться еще раз, внес в черный список. Интересно, где же все-таки Хазин? А что, если действительно умер? Как-нибудь нехорошо умер, Крыков об этом знает, поэтому и напрягся?
В дверь постучали. Я замер. Постучали еще.
— Вы дома?
Блондинка. Эта дурацкая блондинка приносит мне гадские новости.
Постучали снова.
— Вы спите? — продолжала блондинка. — Э-эй! Кто-нибудь дома? Тук-тук, я твой друг…
Уходить она, похоже, не собиралась. Постучала опять.
— С вами все в порядке?
— Да! — рявкнул я. — Сейчас открою!
Выкарабкался из дивана, натянул халат, открыл дверь.
— Здравствуйте! — блондинка с блокнотом грызла карандаш.
— Здравствуйте. Что-то случилось?
— У нас акция: за месяц предоплаты неделя бесплатно! Вы заплатили за месяц вперед, так что можете оформить бонусную неделю! Будете оформлять?
— Буду, — сказал я. — Но позже.
— Тогда вам до пятницы на ресепшен надо зайти.
— Я зайду.
— Отлично, тогда я поставлю напротив вас галочку!
Хорошо. Поставь напротив меня галочку.
— Вам надо анкету заполнить. Стандартный опрос.
— Анкету… — несколько разочарованно протянул я.
— Если хотите, я сама заполню, — предложила блондинка.
— Пожалуй…
— Вот и отлично, — улыбнулась блондинка.
Зубы красивые, белые. Жрет кукурузу и сыр.
— У вас все в порядке? — блондинка поморщилась. — Нехороший запах какой-то…
— Ворона, — сказал я. — Ночью грозой убило, на балконе протухла.
— Убрать? — участливо спросила.
— Я ее уже выкинул. Проветриваю сейчас.
— Ясно…
Блондинка пыталась заглянуть в номер через мое плечо.
— А я смотрю, вы на завтрак сегодня не спустились, — улыбнулась блондинка. — Решила зайти, посмотреть.
— На охоту с утра выходил, — объяснил я.
— На охоту? Вы охотник?
— Подвох, — сказал я. — Подводный охотник. Люблю иногда понырять. Тут можно камбалу хорошую взять, если повезет…
— Как интересно!
Блондинка не знала, что сказать дальше. И я не знал.
— Так вы завтракать будете? Я могу девчонок попросить, они яичницу пожарят.
С какого перепуга она вдруг пожаловала? Коза… Пусть со своим Спартаком яичницу жарит.
— Нет, спасибо. У меня что-то голова… побаливает.
— А у меня анальгин, — блондинка сунула руку в кармашек передника. — Я сейчас найду.
Блондинка явно осознала свою ничтожность и ступила на путь исправления. Посмотрим. Да, я подозревал в ней мозг, да, вчера она меня разочаровала, но каждый может совершить ошибку.