— Зачем НЭКСТРАНу криотехники? — спросил я.
— Не знаю. Может, Светлов сам хочет заморозиться и воскреснуть через тысячу лет вместе со свинкой… Но, по-моему, он обычный мудак, — обиженно сказал Луценко.
Наверное, нервы. Я усмехнулся.
— Чего лыбишься? — Луценко недобро сощурился.
— Светлов далеко не мудак. Во всяком случае, раньше точно не был.
— Можно подумать, ты с ним знаком…
И на тукана. Еще Луценко похож на тукана. Тукана Семена.
— Ты знаком со Светловым?!
Луценко закашлялся, в этот раз шезлонг под ним разложился окончательно, Луценко грохнулся копчиком на кафель, пацаны рассмеялись.
— Мы встречались как-то, — ответил я. — Давно, правда.
— И что делали?
Что делали.
— Беседовали о литературе в основном, — ответил я.
— О литературе?
Луценко выбрался из шезлонга.
— Алексей Степанович тогда весьма интересовался литературой.
— Ну да, ты же тоже литературой вроде интересовался. — Луценко потирал задницу. — У тебя же книга, кажется, издалась, да?
— Вроде как. А еще о клопах часто разговаривали.
— Что?
— Тогда мы жили в гостинице… не помню название. В ней водились клопы. И эти клопы нас сильно жрали.
— Светлова кусали клопы?! — поразился Луценко.
— Несть для клопа ни эллина, ни иудея. Впрочем, это подметил еще Гоголь, он разбирался. Разумеется, кусали. Вот мы и придумывали, как с этим бороться, спать-то невозможно. Ну, поскольку Алексей Степанович изобретатель, он придумал клополовку.
— Светлов изобрел клополовку?!
— Угу. Ультразвуковую. Одной ей и спасались…
— Клополовку, значит… — Луценко стал задумчив. — А НЭКСТРАН… Они, кажется, на мысу что-то строят.
— Что?!
Я почувствовал, как стало мягко под коленями.
— Ну да. То ли маяк, то ли локатор, башню одним словом. Там пляжик рядом был, мы всегда купались, а теперь на километр не подпускают, посты, овчарки… тьфу.
НЭКСТРАН строит неподалеку маяк. Мне пришла посылка. Связь? НЭКСТРАН по всей стране строит, и не только по нашей, почти везде их объекты…
— Как думаешь, сам Светлов приедет? — спросил Луценко. — Они этот маяк достроили, скоро открывать, по идее, Светлов должен быть.
Светлов строит маяк, мне приходит посылка, посылку принесла блондинка, а что, если блондинка…
— Если приедет Светлов, ты же можешь к нему по старой дружбе подкатить? — спросил Луценко. — Вам наверняка есть что вспомнить! Поговорите о политике, о литературе, то-сё, ну и былые костры снова запылают…
— Я больше не занимаюсь литературой, — напомнил я.
— И не надо! Возьмем стишата Уланова, напечатаем книгу, а фамилию твою прицепим!
Я представил свою фамилию на книге про Дросю Ку.
— Вряд ли Уланов будет молчать, — возразил я. — Мне кажется, он чувствителен к таким вопросам.
С неожиданным отвращением я осознал, что никаких особых возражений против того, чтобы стать автором книги про Дросю, не почувствовал.
— Плевать на Уланова! — воскликнул Луценко. — Плевать на Дросю! Сочини что-нибудь сам! Про Силу!
— Про Силу?
— Да! Про тушканчика Силу!
— Но тушканчик уже есть, — напомнил я. — Хохо.
— А у тебя будет Сила! — Луценко схватил меня за плечо. — Не хочешь тушканчика, пусть он будет вомбатом! Вомбат Сила против хорька Курощупера! Напечатаем с картинками, ты подойдешь к Светлову, чтобы взять автограф… То есть наоборот, чтобы подарить ему свою новую книгу!
Луценко взволновался так сильно, что блондинка из столовой посмотрела в нашу сторону с тревогой. А я выразительно представил, как дарю Светлову книгу «Сила против Курощупера». С картинками.
— А что такого? — спросил Луценко. — По-моему, это отличный повод встретиться.
— Тебе-то это зачем? Зачем тебе Светлов нужен?
— Как зачем?! Глупый вопрос, Витя… Человек из первой десятки нужен всем. «Форбс», кстати, назвал его самым перспективным бизнесменом грядущего десятилетия.
— И что?
— Да ничего! Ничего!
Блондинка стояла и смотрела на нас из-под ладони.
— Витя, ты знаешь анекдот про двух воробьев? — спросил Луценко.
— Про двух воробьев и лошадь? — уточнил я.
— Про двух воробьев и лошадь.
— И что?
— А то, Витя. Тебе, Витя, не надоело чирикать?
Луценко презрительно улыбнулся.
Воробьи, значит. Ладно.
— Хорошо, Миша, я переформулирую. Ты зачем Светлову? Что ты можешь предложить человеку из первой десятки? Оленину? Арбузы?
Луценко выдохнул. Вдохновение медленно отступало с его лица, Луценко выцветал, и я тогда мстительно усугубил: