Долгорукая на это ответила, что она сама доктор наук, а из-за таких стихов, как у Уланова, наши дети вырастают убийцами и извращенцами. Уланов на дальнем конце стола подавился водкой, на лбу у него проступила секундная решимость, отчего я испугался, что сейчас-то он прочитает свои известные и крамольные «Раскопки в Муми-доле». Но то ли Уланов смирился, то ли Милица Сергеевна в просьбе не раздувать была убедительна, то ли его действительно сморило разгулявшееся к полудню солнце, не знаю, но Уланов промолчал и стал обреченно есть.
Я добыл на тарелку замысловатый двухэтажный бутерброд и налил в фужер минералки. Аппетит не радовал. В обед я обычно беру барабулю, сладкую паровую кукурузу, печеные помидоры и перец гриль, мидий в сливках, иногда лаваш с кебабом, компот с мятой и льдом; сегодня — бутерброд с поплывшим сервелатом, мягким сыром и маринованными огурцами, какой уж тут аппетит.
Сам Луценко сидел напротив меня и громко рассказывал упругой норильской воспитательнице про свою тетку, которая в позапрошлом году получила грант на закупку специализированной мебели.
Я достал телефон.
«Бездна Эридана».
Обновлялась не чаще раза в неделю, чрезвычайно успокаивала нервы, на этой неделе, впрочем, не проверял. Путешествие по войду в реальном времени, двадцать световых лет в час, изображение на экране не менялось с самого запуска программы, звезды сквозь багровую муть просвечивались слабо, при полете с такой скоростью продолжительности жизни не хватит, ты будешь лететь тысячу жизней, но звезды так и не сдвинутся.
Все выпили еще, и застрявшая в дольмене уже громче повторила, что стихи современных детских поэтов отнюдь не плохи, на что долгорукая заметила, что это не стихи, а полуграмотное озвучание фантазий Смердякова.
Уланов это, разумеется, услышал. Нехорошо, Уланов все-таки смирный поэт, всегда готов приехать, выступить, подписать книги и провести творческий вечер в сельском клубе, я его ценю. Все за разумный прайс и никогда не нажирается, в отличие от предыдущего Шарикова, слабого по этой части.
— У меня тридцать лет стажа! — внезапно объявила долгорукая и вызывающе поднялась со стула. Милица Сергеевна предупредительно схватила ее за локоть.
— Как надоела эта старая сука! — достаточно громко и отчетливо сказал Уланов.
Уланов не только поэт, но еще и некоторый галант. И в съездах всегда участвует со всеобщей пользой, но в этот раз получилось иначе.
— У меня тридцать лет стажа! — снова воскликнула долгорукая, рывком высвободила локоть и, продолжая движение плечом, ударила застрявшую в дольмене локтем в лицо.
Я вспомнил, что долгорукая приехала, кажется, из Копейска.
Застрявшая в дольмене опрокинулась со стула и теперь лежала на бетоне, закрывшись ладонями. Из-под них текла кровь, и, когда она отняла ладони от лица, обнаружилось, что нос смотрит заметно в сторону. Для застрявшей в дольмене выдалась не лучшая поездка.
— Месть психопатки! — громко сказал Уланов.
— Прекратить! — закричала Милица Сергеевна. — Прекратить немедленно!
Долгорукая убежала.
— Убью, — отчетливо пообещала застрявшая в дольмене.
Она села, ошарашенно трогая сломанный нос. Банкет, впрочем, не прервался. Милица Сергеевна протерла лицо застрявшей в дольмене платком.
— Эту суку надо в дурдом, — снова сказал Уланов.
— Друзья! — Луценко постучал вилкой по фужеру. — Давайте продолжать!
Все стали продолжать. Минут через десять подъехала полиция. Долгорукую вывели под руки, она рыдала. Застрявшая в дольмене с лицом, превратившимся в синяк, писала заявление на краешке стола. Милица Качерян налила себе водки. А я думал, что все это на самом деле не есть хорошо, из-за этой сухопарой дуры следующие конференции могут оказаться под вопросом, понятно, что мы ни при чем, но общее впечатление…
К тому же человек десять все это успели заснять, и хотя Милица Сергеевна настоятельно просила не афишировать, я не сомневался, что уже афишировали.
Так оно и оказалось, ухмыляющийся Луценко подтвердил, что вовсю лежит, называется «Замес воспиталок» — неплохо получилось. Я смотреть не стал. Настроение испортилось. Хорошо, что к четырем приехал «Епископ Монк», слегка развеселил меня своими гуслями, и гостям, кажется, понравилось. Две молоденькие воспитательницы из Фурманова исполнили весьма пикантно ирландские танцы, а одна постарше из отдела комплектации подпевала. Остальные хлопали и смеялись.