– Ну, знаешь, жизнь так быстро меняется, что все предусмотреть нельзя. Хотя, случись что, я смогу, как и прежде, с гитарой наперевес денег заработать.
– А что, тоже чувствуешь, что мертвечинкой-то попахивает? – ехидно спросил Соколов.
– Да нет, вроде как помещение проветриваю, а вообще тревога есть…
– Еще бы… Вот мы тут выпиваем, мясо жрем. А где это мясо купить? На рынке, магазины-то пустые. И все эти тусовки с «поросятами» на столе и на сцене…
– Ну, пир во время чумы… – сказал я банальную фразу.
– Да ладно, мы с тобой успели урвать. И погуляли, и попели, да и девчонки…
– Ты это к чему?
– Да я все о Димке с малы́м думаю. Знаешь, если будет возможность, я срулю отсюда, – сказал Серега, закуривая.
– Куда?
– Да в Штаты.
– А что, тебя там ждут?
– Да прорвусь, – отрезал Серега.
– Так придется отстреливаться, погоня будет… А еще хуже, если не будет и поймешь, что и гнаться за тобой никто не собирается. А потом, у тебя на руках два пацана и жена. Да и профессии для ихней жизни ни у тебя, ни у меня нету. Так, как мы поем, в каждом переходе поют черные, чтобы набрать на дозу. А где сейчас Валов, где Лерман да и все остальные? А они среди нас были отнюдь не последними!
– Да ладно, это я так… Осталось там винца? – спросил Серега, сворачивая беседу.
– Ну не так чтобы… Сейчас плесну…
И мы пили, чтобы уйти от темы разговора. Не помню, выводил ли Соколов меня на идею совместного концертирования, но у нас в «Саквояже» был комплект и у Горного Короля хватало гордости не переводить наш треп в эту плоскость. И он не просился к нам барабанщиком.
И грянула реформа Гайдара. И все в одночасье стали, скажем так, небогатыми. И все стали «капиталистами» и стали считать деньги, которые надо заплатить за аренду концертного зала, за рекламу, за перелеты и т. д. Это коснулось всех, и все начали минимизировать расходы. И группы, игравшие джаз-рок, уволили духовую секцию, заменив живое звучание на имитацию клавишных. А что? Если включить на «Korg’e» тембр «bruss», то звучит очень живенько, и зритель не отличит, да и все равно ему, этому зрителю, кто там играет эти никому не нужные дурацкие синкопы. А потом отпала нужда и в барабанщиках: сами посудите – их, барабаны то есть, нужно либо транспортировать, либо брать в аренду, а это какие деньжищи. А сколько грохота от них, их же никогда невозможно отстроить.
А еще мэр города N-ска был на концерте и очень недоволен остался звучанием большого барабана… Особенно по ушам била верхняя середина. Так и сказал: «Верхняя середина».
И начались увольнения… Да какие увольнения? Тогда ведь толком никто никого на работу и не принимал. А профсоюз? Какой профсоюз, кто такой профсоюз? Ты – профсоюз?.. И вот однажды духовику или ударнику перед следующей поездкой никто не звонил, и он понимал, что надо выкручиваться самому.
Я не помню, как все это происходило в «Бастионе», скорее всего различных умений и гордости Соколову хватило, чтобы достойно объясниться с Барановым, да и сам Баранов, думаю, искал с Серегой вместе компромиссные варианты. Короче, ушел Соколов на вольные хлеба, но фасон при встрече со мной держал и старался не жаловаться на горькую судьбину. Единственное, озадачил меня тем, чтобы я ему, как супермастеру, поставлял клиентов для починки любого аппарата.
X
Деньги, русские деревянные, превратились в ничто, но даже это «ничто» негде было заработать. И уже у многих сторонников «демократического образа жизни» стали возникать вопросы «как же так?» и «туда ли мы идем?». Как мы выстояли в те годы и не превратились в тлен – до сих пор эти вопросы не находят у меня ответа. Разговоры о том, что сейчас эпоха Водолея и Россия находится под защитой этого знака зодиака, меня не очень убеждают. Мне думается, что те, кто сначала обрадовался упадку нашей страны, потом поняли, что, если попробовать, как в борцовской схватке, дожать, мы можем не удержать атомную бомбу ослабевшими руками, и она рванет. В общем, выстояли, но было несладко, а иногда и стыдно за себя и за своих рулевых.
В это время Соколов, а он уже не мог быть вне МУЗЫКИ, начинает работать диджеем дискотеки в одном из интеротелей Москвы. При встрече он меня уверяет, что формирует репертуар, что его диско – явление в индустрии развлечений города, что америкосы, бундеса и финики готовы его носить на руках. Лучшие телки, открыв рот ждут, только его знака.
– И ты чего, маякуешь? – ехидно спросил я.
– Ты что, зачем мне это… – с чувством ложного пафоса отвечал он.
– Серега… Дискотека… Всякие «Modern Talking» и «Joy», «CC Katch». Где твои идеалы, твой рок-н-ролл? Господи, как тебя перемолола эта безжалостная жизнь.