– Тьфу на тебя… Еще раз тьфу…
– Ирка, я только не пойму – этот роман-то про Володю будет или про тебя?
– Думаю, что Володю спроецирую, описывая себя.
– А-а-а… Это как в анекдоте: на выставке, посвященной юбилею Ленина, картина, на которой изображен шалаш и из него торчат две женских и две мужских ноги. Название картины «Ленин в Польше». Вопрос посетителя: «А чьи это ноги?» Ответ: «Дзержинского и Надежды Константиновны». – «А где же Ленин?» – «А Ленин в Польше».
– Малежик, с тобой нельзя серьезно разговаривать.
– Да, Ирка… Гонг… и надпись про 15 лет тебе удалась.
I
Квартира Тургеневых – Володи, Наташи и их маленькой дочки Машки – была точкой нашей постоянной дислокации. Во-первых, она располагалась недалеко от метро «Проспект Вернадского», вокруг которого по счастливой случайности жили основные двигатели нашего коллектива (Смогул, мы, Маслакова со своим); во-вторых, Тургеневы не были обременены сожительством с родителями, а это очень важное обстоятельство. В-третьих, соседи Володи и Наташи были молоды и приучены к полуночным застольям, более того, они зачастую принимали в них деятельное участие. Причем квартира Тургеши открывала свои объятия не только взрослым, но и детям.
А случилось так, что мы, Маслакова и Тургенева отправили 1 сентября 1984 года Никиту и двух Машек в сорок первую школу в первый класс. И где-то часа в три пополудни родители и дети собрались отметить это радостное событие. Для моего повествования о Володе Бушневском важно, что я в первый раз увидел Ирку на наших сборищах без Фомушкина, ее второго мужа и отца Машки.
– А где твой? – спросила Наташа.
– Муж-то? Объелся груш.
– Может, ему слабительного? – спросил хозяин дома.
– Обойдется.
Не знаю, как разбирался без слабительного в тот день Фомушкин, а у нас было весело. Во всяком случае, Иркино лицо не хранило печали, и она принимала деятельное участие в празднике. А праздник получился неординарный. Детский сладкий стол – это само собой, но мы же должны были поднять за детей. И кто-то предложил сделать крюшон. Был куплен арбуз, его проткнули и начинили бутылкой коньяка, добавив водки и шампанского в нужных пропорциях. Затем его, арбуз, трясли и взбалтывали. Этот продукт, заключенный в тело арбуза, отнесли охлаждаться в ванну… А дети тем временем, вспомнив детсадовское прошлое, решили нам, взрослым, преподнести спектакль, который был подготовлен, написан и сыгран нашими Машками и Никитой. В Машкиной комнате шли интенсивные репетиции, а на кухне Тургеша с моей женой вспороли пузо арбуза и затем ярко-розовое содержимое этой, как говорят, ягоды было разлито по фужерам.
– Пусть это здесь постоит на подносе, мы посмотрим их «утренник», а потом тяпнем, – сказал Тургеша.
– Володь, посмотри, бокалы стоят, как на великосветском приеме, – заметила Татьяна, поправляя фужер на подносе.
– Не говори… Пошли…
– Дети! – позвала моя благоверная.
И дети читали стихи, и пели, и танцевали… А мы аплодировали и вызывали их на очередной поклон. А потом они, счастливые и мокрые (в смысле вспотевшие), убежали за «кулисы». Мы были переполнены гордостью за своих таких талантливых детей (а неталантливых, как известно, не бывает) и радовались, что они будут учиться в одном классе.
– Ну что, надо выпить? Танюх, тащи крюшон…
Два жалких бокала с арбузным коньяком мы увидели, когда пришли на кухню, услышав вопли Татьяны.
– Это дети съели, – сказал Тургенев.
– Что будем делать?
– Может, два пальца в рот? – Это уже я.
– Давайте сначала сами попробуем, что получилось, – сказала Маслакова и осушила бокал.
– А ничего, мне по нраву.
– Детям, видно, тоже… Почти все выпили.
– Ну, им было жарко, – пыталась защитить детей Маслакова.
– Пошли посмотрим, как там они.
Мы, толкаясь, вошли в детскую к Машке.
– Так, бабы переругались, – молвил Володя, глядя, как две Машки выясняют, кто из них неправильно ответил на фразу Никиты.
– Ага, а мужик, как и положено, все проспал и храпит. – Это уже моя жена, глядя на самозабвенно храпящего сына, пыталась перекричать сцепившихся маленьких фурий.
– Выживут, главное, что спиртное, вернее, первое спиртное они получили из рук родителей и приняли его тоже под их неусыпным взором, – подвел итог посвящения в школьники хозяин квартиры.
Мы подняли тост за первоклашек и свернули праздник. Никита остался у Тургеневых до полной реанимации, а Ирка повела свою домой, хотя маленькая сильно сопротивлялась.
II
Вечеринки в доме Тургеневых… Кстати, как звучит – «Вечеринки в доме Тургеневых»! Можно было бы продавать билеты. Так вот, эти самые вечеринки были чем-то похожи на великосветские салоны XIX века, только салоны советского разлива. То Маслакова, то Смогул, то я притаскивали какую-то знаменитость или кого-то из молодых, но с явным потенциалом. Ну а если никого на горизонте не было, то основной костяк нашей штаб-квартиры принимал удар на себя, и, как правило, веселье задавалось. Мое отсутствие ввиду постоянных гастролей не нарушало привычного ритма «собраний» и даже песни из моего репертуара, ставшие «любимыми песнями нашей компании», пелись под аккомпанемент Смогула либо Саши Подболотова – известного в театральных и околотеатральных кругах филармонического певца, который неплохо играл на шестиструнке. Маслакова, кроме художественного обеспечения (а она приводила порой неординарных личностей и по праву с ними делила успех в домашнем концерте), часто приносила, как бы сейчас сказали, эксклюзивные спиртные напитки из хозяйских «погребов».