– Славка, отстань… Да отстань, я тебе говорю… Лучше мне расскажи про Серегу, – полусерьезно отбивалась Ленка.
– А что, понравился?
– Дух захватывает.
– Может, посодействовать?
– Ох, уговорил, речистый… Пошли к тете Ане, а то он чего-нибудь подумает.
– А я? – сжигая последние мосты, спросил я.
– Славка, да покажи, кто тебе по нраву, я тебе любую приведу.
– И это за Серегу? – продолжил я торг.
– А за Серегу еще двух.
– Заметано.
И мы вернулись в сад к тете Ане, и Ленек села, как бы случайно, рядом с Серегой.
А через два дня Соколову захотелось выговориться, и он полночи мне рассказывал, что у него ничего подобного не было и что по возвращении в Москву они женятся.
VI
Захотел выговориться… Знаете, когда сейчас читаю всякую «литературу» в мягкой обложке, умещающуюся в карман, постоянно натыкаюсь на сцены соблазнения главной героини или просто описание трах-тибидоха, причем эти сцены появляются как бы для поддержания температуры повествования, а может быть (о, ужас), для привлечения молодой читательской аудитории. Любопытно, что автор умудряется описать чувства и чаяния как героя (мужской особи), так и героини (слабого и чаще всего беззащитного существа). Как он может правдоподобно это все описать, декларируя себя либо мужчиной, либо женщиной, для меня остается загадкой. Поэтому, когда читаю о том, что он жадно обхватил ее своими ненасытными руками и рот его безжалостно начал целовать ее губы, покусывая их и облизывая и стараясь своим языком заполнить ее уста… Ладно, в это я еще поверю, если автор – дядька и вспомнил, как он, бывалоча… Но когда тот же дядька с той же силой убеждения вещает мне, что ноги ее стали ватными, а бедра подались вперед к неземному наслаждению, то думаю, это сам он (автор то есть) где-то прочитал и бесстыдно, не перевоплотившись в даму, втирает нам о наслаждении, которое в этот вечер было разлито в воздухе. И я решил тоже описать подобную сценку. Правда, используя поэтический ряд.
А у нас же с Серегой все было значительно прозаичнее. Степень уважения нашего барабанщика к своей Даме была столь высока, что я не осмелился бы даже спросить: «Ну, как?» Ему самому, хотя за плечами у него уже был неудачный брак, хотелось поделиться своим восторгом, удивлением, радостью.
– Славок, ты не представляешь, она – девочка.
– Была или есть?
– Знаешь, я решил на ней жениться, поэтому скажу, что была.
– Да… Ее можно занести в рубрику «интересно, что»…
– И не только туда. У меня было достаточное количество женщин, но чтобы вот так с первой ночи… Я не верю… Представляешь, что это было какое-то притяжение, которому невозможно было противостоять… Чума.
– И… – попытался я заполнить паузу, глядя на замолчавшего Соколова. И он продолжил:
– Мы сразу же начали искать жилплощадь.
– И что, все было занято?
– Ну, обрыв… ты понимаешь… Мы пошли в сад…
– Там же змеи?
– От этого все было только ярче!
– Конечно… Тут тебе и змей-искуситель, и яблок, правда, еще зеленых в достатке.
– Да, дружище, какая-то библейская история, – поймал мою ироничную волну Серега.
– А ребра-то ты у себя проверял? Все на месте?
– Там пара человек за Ленька хотела мне ребра пересчитать, но я отбился. Потом сам свои ребра потрогал, порядок. Знаешь, я думаю, что свою Женщину я создал из песни.
– Главное, чтобы песня из моды не вышла…
– А мы ей новую аранжировку придумаем.
– Слушай, извини, что к земному… Знаешь, я себе облюбовал очень хорошенькую гостиницу «Тому, кому негде», – сказал я.
– И где это? – с интересом спросил Серега.
– Не знаю почему, но никто не догадался и не использует сцену в зеленом кинотеатре. После демонстрации фильма за экраном очень комфортно. Душа, правда, нет, зато море под боком.
– Забудь… У меня с Леньком какое-то неземное состояние – состояние какого-то непрерывного оргазма.