Несколько мгновений моргаю, привыкая к окружающей темноте. Только бы здесь не было солдат! Пусть это будет кухня или милая уютная спальня, или — я осматриваюсь — кладовая. Я попала в неосвещенную кладовую, почти пустую, если не считать укрытых тенью деревянных ящиков. То, что надо. Из-за двери доносится голос Ирода, который кричит на лайнийцев. Выглянув в окно, я замечаю кругловатую тень Финна, убегающего в проулок. Замерев, он оглядывает башню. На его лицо падает лунный свет. Он не видит меня, и я не собираюсь махать ему, так как боюсь привлечь внимание солдат.
Финн вернется в лагерь — так следует поступить согласно инструкциям. Если один из нас потерялся, другой незамедлительно уходит. Только когда Финн исчезает из поля зрения, я осознаю, что натворила. Теперь я совсем одна. Финн доложит Генералу, что я затерялась в поднявшемся хаосе, и тот прорычит что-нибудь вроде того, что никогда не должен был меня отпускать. Я должна доказать обратное.
Руки после висения на подоконнике одеревенели. Шакрам кидать я не смогу, поэтому тянусь за засунутыми в голенища сапог изогнутыми ножами. Держа по клинку в руке, крадусь по узкой кладовой. Дверь легко открывается. Я выскакиваю из-за нее с выставленными наготове ножами и бешено стучащим сердцем. Коридор пуст и освещен канделябрами, закрепленными на стенах через большие промежутки. Он разветвляется вправо и влево. Я бегу влево, слыша сверху гневные крики и шум. Ирод поспешно спускается сам и криками предупреждает солдат с других этажей, что я направляюсь вниз. Не повезло ему: я спущусь первой. Несколько этажей вниз, и я вываливаюсь из коридора в центральную приемную — внушительный зал со стенами из серого камня и зелеными портьерами. Хорошо, что на дворе стоит поздняя ночь — внутри нет ни души. Все сейчас с городским главой.
Крики Ирода, эхом отдающиеся от стен, слышны все ближе и ближе. Я изучаю зал, всматриваясь в каждый угол. Пульс зашкаливает, сделать полный вдох не получается, и я хватаю ртом воздух. Слева от меня высоченная дверь в пару этажей — скорее всего, выход. Я пытаюсь быстро оценить обстановку: из зала ведут четыре двери — две закрыты, две распахнуты. В открытых дверях я вижу длинную столовую и маленькую темную кухню. Остаются две закрытые двери.
Я убираю один из ножей в рукав и атакую первую дверь. Она подается, и я влетаю в… очень, очень неудачное место. Слева и справа тянутся два ряда коек, на большей части которых спят солдаты. Это казарма Цитадели. Я в ужасе столбенею, по спине стекает струйка пота. Изо рта вырывается потрясенный возглас, и я тут же прикрываю рот ладонью. Мгновение никто из солдат не шевелится, но только я решаю, что, возможно, мне удастся ускользнуть незамеченной, как крик Ирода раздается этажом выше:
— К оружию!
Спящие солдаты, все до единого, вскакивают с коек и спешат выполнить приказ.
Я захлопываю дверь и несусь ко второй — той, что закрыта. Бежать, бежать отсюда скорее! К тому времени, как солдаты отворяют дверь казармы, я уже дергаю ручку последней — запертой — двери и ругаюсь на чем свет стоит:
— Чтоб вас всех побрал снег, лед и иней!
К счастью, Генерал любил озадачивать нас с Мэзером всякими дурацкими заданиями вроде: «Взломай замок этого сундука, твой ужин — внутри». Его испытания и тонкая, размером с палец, отмычка, которой я скрепляю волосы, наконец пригодились, хотя ему я, конечно же, об этом не скажу. Сунув второй нож в рукав, я копаюсь отмычкой в замке. Из казармы один за другим выходят солдаты. Ирод приближается. Замок не поддается — или я слишком дергаюсь, или руки липки от пота, или нужно было больше практиковаться во взламывании замков. Шансы выбраться из Цитадели тают с каждым вздохом, с каждым ударом сердца.
— Да кому нужны ключи! — рычу я, отхожу и со всей силы бью ногой по замку.
Он ломается, распахнувшаяся дверь ударяется о стену. Меня встречает винтовая лестница, освещенная идущим снизу мерцающим золотистым свечением.
— Стоять!
Я резко разворачиваюсь. В другом конце зала появляется Ирод. Высокий и широкоплечий. Прекрасная цель для шакрама. Тьфу на мои дрожащие руки. Однако пространство между нами заполняется солдатами — полураздетыми, сжимающими оружие и пытающимися прогнать остатки сна. Их слишком много, чтобы можно было сразу охватить всех взглядом. Буравящий меня глазами Ирод багровеет.