— Потому что твой отец пытается меня убить без применения магии! Но призрак не сможет на меня воздействовать иначе как силой. А уж от неё я отобьюсь как-нибудь!
Но Рэйвэла это не убедило. Он прищурился:
— Только ты забываешь, что у Рузвельта есть сила всего рода!
— А ты забываешь, что у меня тоже есть сила рода! — парировала я, — И едва ли она слабее его!
Принц неожиданно вздохнул и, сдаваясь, чуть устало спросил:
— Неужели тебе самой не страшно?
— Страшно, — не стала врать, — Но от того, что я останусь в неведении сидеть здесь, мне не станет спокойнее, поверь.
Принц покачал головой, с безнадёжностью констатировав:
— Находить приключения на свою голову — твоё хобби — я понял.
Вообще-то нет! Я сама по себе весьма спокойная и инертная. Просто сейчас так сложились обстоятельства.
Но оправдываться и тем самым уходить от главной темы разговора я не стала. Спросила о насущном:
— Кто будет проводить ритуал призыва? Для этого некромант нужен.
— Я буду проводить.
— Но ты не некромант, — заметила несколько удивлённо.
— Я нечисть! — с мрачной гордостью произнёс он, — Для предстоящего ритуала этого гораздо более чем достаточно.
Действительно я совсем забыла о том, что человек-нечисть имеет связь с потусторонним миром. Связь эта тонкая, но зато прямая, а потому сильная.
Пожалуй, её действительно хватит не только для того, чтобы призвать одного могущественного призрака, но даже и целую армию нежити.
Свет в конце тоннеля (часть 3)
Договорившись с Рэем, что он придёт ко мне вечером, я вернулась в свою комнату.
Там меня всё ещё ждали друзья. На меня сразу же накинулись с тревожными расспросами о том, куда я пропала почти на час, когда обещала вернуться через пару минут.
Мне, конечно же, стало стыдно, ведь ребята переволновались и уже собирались идти меня искать. Я рассказала им всё. И про разговор с сирин, и про то, что принц таки нашёл выход из тупика.
Сказать, что друзья обрадовались — значило не сказать ничего. Меня едва не задушили в счастливых объятиях.
Морен, понимая, что речь идёт и о его жизни тоже, вознамерился пойти на кладбище с нами. Я отговорила его с огромным трудом, понимая, что Рэйвэл совершенно прав — там будет опасно. Очень опасно.
Сама я так рвалась пойти вместе с ним просто по тому, что боялась за Рэя. Это было глупо, знаю, ведь он невероятно сильный и едва ли какой-то призрак сможет нанести ему вред. Но тем не менее я знала, что в случае чего смогу помочь. Даже если ради этого мне придётся отдать Небу всю магию моих предков. Даже если придётся отдать жизнь.
Ребята ушли, ещё раз крепко обняв меня и пожелав удачи. Я осталась одна в палате.
Время близилось к девяти часам вечера. Тревога во мне нарастала. И тому были причины, ведь правда не известно, как отреагирует на наше вмешательство в его забвение Рузвельт.
В ту роковую ночь мои предки убили его сына. Он ненавидел их настолько, что проклял единственного выжившего их наследника. Стоит ли говорить о том, что ненависть его сразу же перекинется на меня даже не смотря на то, что с тех пор прошло почти пятьсот лет и я к убийству того парня не имею никакого отношения.
Сможем ли мы донести до Рузвельта, что его проклятье вот-вот обернётся трагедией для обеих семей. Сможем ли убедить призрака его снять?
А если… А если он вдруг не сможет это сделать? Ведь суть проклятья изменилось, а значит, мог измениться и способ снятия. Или я уже выдумываю бред?
Да, определённо, это уже лишнее. Проклятье в любом случае может снять тот, кто его наложил.
Только всё равно было страшно.
Пытаясь скоротать время до прихода Рэя, я приняла ванну. Она располагалась за отдельной дверью. Надеялась, что тёплая вода поможет снять эмоциональное напряжение и хотя бы ненадолго отвлечь от бесполезных мысленных стенаний. Но ошиблась — в больничной ванной мне оказалось неуютно и, помимо уже привычной тревоги, в груди поселился непонятный холод.
Переодевшись в чистую ночную сорочку, принесённую мне Виолетой, начала ходить туда-сюда по палате. Только сейчас обратила внимание на то, какая здесь вообще обстановка: выбеленные стены, пол, покрытый однотонной светлой брусчаткой, одинокая люстра под потолком, идеально круглой формы, высокое узкое окно, широкая, застеленная грубой белой простынёй кровать…
Неожиданно мне стало одиноко среди этой пустоты. И это было так странно, ведь я никогда не испытывала этого чувства: со мной в основном были друзья или родители. Но сейчас мне не хватало не их. Я хотела видеть лишь одного человека, который так часто меня злил и бесил, но за которого я смертельно боялась.