Ах, транзисторы здорово свищут!..
Здоровей соловья и чижа...
Только сей синтетической пищи
не приемлет живая душа.
Назло несчастьям и насилью...
* * *
Назло несчастьям и насилью,
чтоб зло исчахло наяву,
Земля придумала Россию,
а та – придумала Москву.
И вечно жить тебе, столица!
И, грешным делом, я хочу
стихом за звезды уцепиться,
чтоб хлопнуть вечность по плечу.
Живу тревожным ожиданьем,
бессонно ямбами звеня...
Мой триумфальный день настанет:
Москва
придумает
меня![9]
Не совсем еще изучен...
* * *
Не совсем еще изучен,
но уже меня измучил
мир излучин, многоточий,
мир пучин и червоточин.
Нет причин для смеха – плачем,
нет для слез – и мы хохочем...
Вдохновенье жарко скачет,
будто жить во мне не хочет.
(Может, пенсию хлопочет?).
Нет уж, дудки! Знай, ворочай
жернова моих идей!..
Я хочу прожить, как летчик,
обманувший сто смертей!
Не датское знамя, а киевский холст...
Горнисты хрипели гортанно...
Как Гамлета, Павку внесли на погост
четыре хохла-капитана.
И встал над толпою один. Комиссар.
Большая, печальная птица... –
Не принца хороним, – он тихо сказал.
И жёстко закончил: – Не принца!
Один на льдине...
* * *
Один на льдине,
злой, небритый,
совсем раздетый
и босой...
Пред ним
разбитое корыто –
судьба,
разбитая грозой...
Он жил да был
в порту Динь-Дине,
любимый всеми –
и никем...
И вот – один,
один на льдине,
комично-страшный
манекен.
Один на льдине,
безоружный,
лишь матерком
заряжен рот...
Один на льдине,
всем ненужный...
И смерть
такого не берет...
Весь мир
забыл о человеке,
не плачет милая
навзрыд...
И где-то там.
в тепле и неге,
соперник
тосты говорит...
Один на льдине!
Вскинься гордо!
Пусть там –
забвением грозят, –
ты им назло
прицелься мордой
и матом
выстрели
назад!
Обида –
желтенькое пламя –
костерчик
творчества зажгла...
Простившись
с прошлыми делами,
впрягись
в текущие дела.
Используй свет,
мороз и шорох,
слюну и кровь,
и синь воды...
Изобрети
ружье и порох,
чтоб чайку срезать –
Для еды.
Алло, Эйнштейн!
Поддайте свету!
Уатт,
придумайте уют!..
Поклон
папаше Архимеду,
и Менделееву
салют!
Гектар
веселого сатина –
твой флаг,
пугающий моря.
...К рассвету
льдина-бригантина
в Динь-Дине
грохнет якоря!
И в ту минуту –
бьют посуду,
певец поет,
остряк острит...
И почему-то
в ту минуту
заплачет
милая
навзрыд.
Горят огоньки и улыбки,
мерцают в садах соловьи,
пылают беспечные скрипки,
забыв про футляры свои.
Рукой дирижер потрясает,
теряя над чувствами власть,
из фрака-дупла выползает,
текучим огнем становясь...
вернуться
Под названием "Рецепт 387 бессмертия" вошло в антологию "Строфы века".