Через несколько часов основная часть аукциона, по-видимому, закончилась, и в продажу пошел товар «второго сорта»: начали выводить рабов из подвала. Несколько камер уже опустели, и, наконец, стражники остановились перед дверью, где томилась Бьянка.
— На выход!
Дверь распахнулась, и женщины вышли наружу, щурясь после долгого пребывания в темноте. Трое охранников, вооруженных саблями и кинжалами, повели пленниц вверх по ступеням. Миновав длинные коридоры, они вошли в небольшую комнату, где стоял диван и туалетный столик, заваленный косметикой и дешевыми украшениями.
— Можете принарядиться, — бросил один из стражников.
Фарида, Гульнара и Айша кинулись подводить глаза и брови и обвешиваться яркими побрякушками, а Бьянка присела на краешек дивана и принялась внимательно изучать окружающую обстановку.
Сквозь занавеску, отделявшую комнату от аукционного зала, до Бьянки долетали комментарии распорядителя.
— Женщина, ангалонка, тридцать лет. На шестом месяце беременности! Два раба по цене одного! Начальная цена — двести золотых!
— Двести десять! — выкрикнул кто-то из зала.
— Двести тридцать!
— Двести пятьдесят…
Ребенок еще не успел родиться, а его уже продают в чреве матери. Он уже раб и останется им на всю жизнь.
— Триста золотых!
— Продана за триста золотых!
Через несколько минут в комнату вошел слуга с небольшой грифельной дощечкой в руках.
— Фарида, двадцать пять лет, — прочитал он.
— Я, — выступила вперед Фарида.
— За мной!
Та подчинилась.
Так значит ей не тридцать, а всего лишь двадцать пять! Выглядит намного старше. И неудивительно, если учесть, в каких условиях она, должно быть, провела все эти годы.
Фариду продали за триста пятьдесят золотых. Следом вызвали Айшу, а через полчаса Гульнару.
Один из охранников куда-то отлучился, и Бьянка осталась наедине с невысоким юнцом, одетым в белую рубаху, короткую черную жилетку и широкие синие шаровары, подпоясанные желтым кушаком. На поясе висел кинжал, а платок из черного муслина закрывал лицо, оставляя открытыми огромные газельи глаза.
Еще на выходе из подвала у Бьянки отобрали чадру, и полупрозрачные покрывала скорее показывали, чем скрывали ее тело. Мальчишка тайком бросал на нее заинтересованные взгляды.
Он столкнулся с Бьянкой глазами, и смущенно потупился. Она готова была поспорить, что если бы он не был таким смуглым, то непременно залился бы нежным девичьим румянцем.
Это был шанс! Прикасаться к мужчине совершенно не хотелось, но либо ты позволяешь страхам взять над собой верх, либо берешь себя в руки и действуешь.
— Эй! — окликнула она юношу.
Тот вытаращил глаза. Бьянка приоткрыла вуаль, демонстрируя неповрежденную часть лица, и соблазнительно улыбнулась. Даже под платком стало заметно, как у мальчишки отвисла челюсть. Видимо, девушки нечасто ему улыбались.
Оголенное плечо призывно показалось из-под воздушного покрывала. Охранник как завороженный подошел к Бьянке. Она потянула его за руку и усадила на диван, а сама забралась на него верхом. Он замер, боясь пошевелиться. Бьянка обняла его за шею и потерлась об него грудью. Из-под черного платка послышалось восторженное:
— Ы-ы-ы!
Бьянка нежно открыла его лицо. Совсем молоденький, только-только начали пробиваться усы. Она прильнула к его пухлым губам сладким поцелуем, а пальцами надавила на сонные артерии в углублениях по бокам от гортани, как учил ее когда-то отец. Парнишка хотел было вырваться, но Бьянка крепко прижимала его к спинке дивана. Через несколько секунд его глаза закатились, а тело обмякло.
Бьянка вскочила на ноги. Теперь нужно действовать очень быстро: обморок продлится от силы пару минут. Она принялась судорожно стаскивать одежду с бессознательного тела. Сняла жилетку, рубаху, развязала кушак, стянула шаровары. Портками, все еще оттопыренными восставшей плотью, побрезговала. Тюрбан стянула с головы не разматывая — некогда будет накручивать его заново. Торопливо облачилась в наряд мальчишки. Сапоги с загнутыми носами велики, все остальное — почти впору.
Бьянка завязала кушак, прицепила ножны. Жаль, что у него нет сабли, но даже с одним кинжалом она сумеет за себя постоять. Нахлобучила, словно шапку, тюрбан, поправила выбившиеся концы, закрыла нижнюю половину лица. Свои покрывала она скомкала и сунула в карманы шаровар. Пригодятся.