«Черт! Они же нас заметят!» — едва успела подумать Бьянка, как Амрен схватил ее за локоть, втолкнул в какую-то темную нишу и втиснулся в нее сам.
Хлопнула дверь, раздались тяжелые шаги. Бьянка замерла и затаила дыхание, боясь выдать свое присутствие. Когда Бахтияр и его люди проходили мимо, ее ноги подкосились от страха. К счастью их не заметили. Стук сапог затих, и Бьянка обнаружила, что стоит так близко к Амрену, что чувствует исходящее от него тепло. Волна жара прокатилась по телу, стало немного не по себе. Но не успела она разобраться в своих ощущениях, как Амрен покинул укрытие и жестом велел ей следовать за собой.
Он подсадил ее, чтобы она смогла ухватиться за выступ орнамента, затем подпрыгнул и уцепился за него сам. Взобравшись на крышу, они вернулись к закрепленной веревке, и спустились на площадь. Потрескивающее пламя жаровен выхватывало из сумрака опустевшие прилавки. Вокруг не было ни души. Амрен и Бьянка быстро миновали базарные ряды и нырнули в темноту извилистых улочек.
— Что же нам теперь делать? — спросила Бьянка, когда они отошли на достаточное расстояние. — Как забрать книгу у этого громилы?
Амрен повернулся к ней.
— Не волнуйся. Я знаю, где он живет.
— Правда? — в ее душе затеплилась надежда. — А кто он такой?
— Бахтияр. Капитан городской стражи, шайтан его дери. Вот уж не знал, что он вымогает деньги у Хасана. Хотя, чему я собственно удивляюсь?
— Капитан городской стражи? — присвистнула Бьянка. — И как же мы достанем у него книгу?
— Доверься мне, я что-нибудь придумаю.
***
Немного вздремнув после ночной вылазки, Бьянка решила спуститься на кухню чего-нибудь перекусить. Мустафа всегда наготавливал впрок, поэтому несмотря на прожорливость его подопечных, после завтрака осталась целая миска плова с курятиной. Утолив голод, Бьянка поднялась на второй этаж, собираясь снова лечь спать, но когда она шла по галерее, то из покоев Амрена до нее донеслись низкие вибрирующие звуки струн. Дверь была приоткрыта и Бьянка невольно заглянула внутрь. Амрен играл на чем-то вроде лютни. Их глаза встретились, и он кивнул, приглашая ее войти.
Она уселась на диван и прислушалась к завораживающей мелодии. Длинные пальцы ловко двигались по грифу, извлекая из струн сильный глубокий звук, пронзающий до самого сердца. Бьянка закрыла глаза. Несмотря на непривычную тональность и вплетение алькантарского орнамента, мотив показался ей смутно знакомым. В томных тягучих переборах слышался звон ручья, шелест ветра в горах, раскаты грома летним вечером.
Колебания струн затихли плавно как морской закат, оставляя после себя радостный трепет и воздушную легкость в груди.
— Что это за мелодия? — спросила Бьянка.
— А ты не узнал? Это хейдеронская песня, — ответил Амрен. — Мать напевала мне ее в детстве. Слова давно забыл, а мотив в голове остался.
И тут Бьянка припомнила, что действительно не раз слыхала эту песню на пирах и охотничьих привалах у костра.
— Ну-ка, дай лютню, — попросила она.
— Лютню? — Амрен протянул ей массивный инструмент. — Это уд.
Уд действительно отличался от лютни: гриф без ладов, а струн всего одиннадцать — пять сдвоенных и одна одинарная. Бьянка тронула струны — звучание показалось необычным. Она попыталась наиграть мелодию, но у нее толком ничего не получилось.
— Возьми, — она со вздохом протянула уд обратно.
— В Хейдероне другие инструменты? — полюбопытствовал Амрен.
— Да. У лютни больше струн, и настроены они по-другому. Но у тебя очень хорошо получилось сыграть эту песню. Я даже вспомнил, что несколько раз слышал ее.
— А слова ты помнишь? — с интересом спросил он.
— С трудом.
— Жаль. Мне бы очень хотелось узнать, о чем в ней поется.
Бьянка напрягла память, но слова упорно ускользали от нее.
— Что-то о борьбе с захватчиками, — наконец припомнила она.
— С ангалонцами?
— Ну да. Хейдерон ведь триста лет был под их властью.
— Теперь вы, должно быть, счастливы, что наконец освободились?
— Конечно. Но в первые годы после войны было непросто. За триста лет страны вросли друг в друга корнями, и разрывать эти связи было очень болезненно. К счастью, наша королева приходится кузиной князю Ангалонии, поэтому у нас с ними в итоге сложились неплохие отношения.
— Бурхан свидетель, когда-нибудь я обязательно побываю в Хейдероне, — клятвенно пообещал Амрен.
— Там очень холодно и ветрено. Тебе не понравится, — усмехнулась она.
— Зато там, наверное, очень красиво. Мать всю жизнь тосковала по родине. Она часто рассказывала, какие там прекрасные горы и водопады.