— Давай! Прикончи меня, щенок, — тяжело дыша, оскалился Бахтияр.
Зрители выжидающе молчали, воздух будто сгустился от напряжения.
Амрен швырнул саблю на песок и протянул Бахтияру ладонь.
— Вставай. Мне незачем тебя убивать.
***
Мелодичные звуки лютни смешивались с нестройным гомоном толпы: таверна была битком набита посетителями. К Амрену и Бахтияру подошел усатый трактирщик.
— Изволите еще вина, достопочтенные господа? — с заметным ангалонским акцентом спросил он.
— Давай! — пьяно махнул рукой Бахтияр. — Принеси лучшего вина моему другу Амрену. Сегодня я угощаю.
— Ты же бля… бле… блюститель закона, — ухмыльнулся Амрен, когда хозяин удалился, — разве ты не должен закрыть это заведение?
— С ума сошел? — вытаращился тот. — Чтобы меня весь город за это проклял? И, скажи на милость, где я сам буду пить, если закрою этот трактир?
— Логично, — Амрен потер забинтованное плечо и отправил в рот кусок ноздреватого сыра.
— Слушай, эта девочка, что бросила тебе саблю — твоя жена? — поинтересовался Бахтияр.
— Угу, — Амрен решил не вдаваться в подробности.
— Хорошая… Не то что моя гадина. Тонуть буду — руки не подаст.
Вернулся трактирщик. Он поставил на стол расписной глиняный кувшин.
— Извольте! Вино с лучших виноградников Кастиллы. Прошу, господа!
— Смотр-ри у меня, если окажется кислятина, я тебя арестую! — грозно нахмурился Бахтияр.
— Что вы, что вы! Высший сорт! — торопливо залепетал кабатчик.
— Ладно, иди! Принеси нам еще сыра!
— Сию минуту.
Ангалонец суетливо удалился, а Бахтияр, облокотившись на стол, вперил в Амрена пристальный взгляд.
— Вот скажи мне честно, — заплетающимся языком спросил он, — у тебя с моей бабой что-то было?
— Конечно нет, — притворно возмутился Амрен. — Как ты можешь такое спрашивать? Я с ней даже не знаком.
— А откуда она тебя тогда знает? — с подозрением прищурился тот.
— Да меня весь город знает, — с напускным равнодушием Амрен откинулся на спинку стула.
Осклабившись, Бахтияр ткнул в него пальцем.
— Гы! Это точно. И знаешь что? Будь у меня такая женушка, как твоя, я б и сам на пустоголовых дур вроде моей не глядел бы.
— Угу, — Амрен отхлебнул из бокала.
«Вино с лучших виноградников Кастиллы»… Кажется, точно такое же они пили с Бьянкой. То есть, с Беном. Только тогда оно называлось «Вино из княжеских подвалов Форталезы».
— Твое здоровье! — Бахтияр пригубил напиток и скривился. — Эх, чую, изменяет мне моя стерва.
— Да ну, не может быть, — делано удивился Амрен.
— Зуб даю! Откуда-то у нее вдруг взялась куча побрякушек. Я ей, конечно, много чего покупал, но на память пока не жалуюсь, помню, что дарил, а что нет.
— А она что говорит на этот счет?
— Говорит, родственники дарят. Ага, знаю я тех родственников — пастухи да кожевники. Я ее, гадюку, из такой глухомани вывез. Одета, обута, накормлена, чего этим бабам еще надо?
— Может любви? — глубокомысленно заметил Амрен.
— Какая-такая любовь? — недоуменно переспросил Бахтияр, закидывая в рот добрый шмат сыра. — А еще кто-то шастает к ней по ночам.
— С чего ты взял?
— Решетку виноградную со стены сорвали и все мои розы в саду повытаптывали. А я их растил, поливал… Ух, шайтановы дети!
— И кто бы это мог быть? — Амрен невинно захлопал глазами.
— Хахали ее, кто ж еще. Псы поганые! А еще нам всю дверь неприличными словами исписали. Ясно же, что дыма без огня не бывает. Ух, прижму я эту стерву к ногтю, она у меня попляшет! Заставлю во всем признаться. Давно она хочет от меня избавиться, чтобы мои денежки к рукам прибрать. Видимо и нас с тобой стравила, чтобы ты меня прикончил. Разведусь с гадиной! Пусть возвращается в ту дыру, откуда выползла!
— Как знаешь, — хмыкнул Амрен, подливая себе и собутыльнику еще вина.
Они подняли бокалы.
— За твое здоровье, мой дорогой друг! — провозгласил Бахтияр.
— Твое здоровье!
Стекло соприкоснулось с мелодичным звоном. Бахтияр выпил, перегнулся через стол и похлопал Амрена по плечу. Тот болезненно скривился: рана под повязкой противно заныла. Бахтияр этого не заметил.
— Отныне, Амрен, ты мой самый лучший друг! Если что понадобится — обращайся!
— Спасибо, друг мой Бахтияр!
— Так выпьем же за крепкую мужскую дружбу!
— Наливай!
Глава 37
Бьянка сидела на диване, задумчиво перебирая струны уда. С каждым днем у нее получалось все лучше. Сердце пело от любви, и она изливала свое счастье в нежной мелодии, вплетая в нее томные алькантарские мотивы и лаконичные хейдеронские аккорды.