Нет, она не шла по снегу, она неслась по нему. Точно не снег, а лед был под ее ногами. Эх, как здорово она скользила по снегу, то и дело поднимая за собою огромный столб неуемно кружащихся в воздухе снежинок. В вытянутых руках она держала две восковые свечи. Пламя их сияло как никогда ярко. И ветер не мог его погасить. Это удивило меня. Один раз Виолетта, поскользнувшись, упала, потом вновь поднялась. Но свечи как горели, так и продолжали гореть.
Грузчик Никита наколядовал мешок пряников. Таща его за собою на веревке, он приговаривал:
— Все… теперь все… с завтрашнего дня запишусь к Верке в помощники…
А Корнюхе столько надавали пирогов, что он позвал на помощь совхозных мужичков и те, набив ими свои мешки, все равно не знали, куда деть остальные.
— Братцы, я сейчас вам подсоблю, — подкатила к ним баба Клара со своей теперь уже пустой бутылью. Мужички лихо, по самое горло набили бутыль пирожками. Не поместившиеся в бутыль пирожки мужички сунули бабе Кларе в карманы. А потом ее вместе с бутылью погрузили на огромные сани и с гиканьем, свистом и криками толкнули с горки.
вдруг громко, почти в один голос запел народ. Это навстречу ему, откинув на затылок заячью шапку, пританцовывая, шагал с работы Колька Киреев. Ударив два раза в ладоши, он тут же пропел в ответ:
Вдруг Пред в удивлении почесал лоб.
— Ба, что это такое? — прошептал он своим почтальонам. — Кажется, поп к нам бежит…
Толпа, заприметив скатывающегося к ним с церковной горки смеющегося попика, заиграла и запела:
И все закричали:
— Батюшка, батюшка, где ж ты раньше был… Мы тут без тебя чуть-чуть было твою церковь не проколядовали.
Ну а на самом повороте, там, где нам уже надо было выходить к главной улице, Виолетта, опустив свечи, вдруг крикнула:
— Люди, смотрите, смотрите, лебеди!..
Мы все, подняв кверху головы, так и замерли. Вначале из далека-далека, а потом все ближе и ближе к нам стали доноситься крики птиц. Но, увы, как мы ни смотрели во все глаза, так ничего и не увидели. И тогда Никифоров вдруг ляпнул:
— Небось набрехала все это Ветка, привидение это…
И, сказав, он присел. А мы же, наоборот, от необыкновенной радости захлопали в ладоши. Над нашими головами, ну буквально в метре или в двух, пролетела огромная стая белоснежных птиц.
— Лебеди, лебеди! Да здравствуют лебеди! — закричали мы все.
Да, это были настоящие белые лебеди. Только не такие, каких порой видишь в фильмах, а раз в пять, в шесть больше. Я даже увидел их перламутрово-розовые клювы и желтенькую перепоночку на лапках. Я отчетливо слышал свист их крыльев по воздуху. Кто-то из нас, кажется Корнюха, подпрыгнул, и вот уже в его руке засияло перышко. Сказочные, белоснежные птицы подарили всем нам по перышку. Мы долго махали птицам вослед и просили их вновь прилететь.
Вечерело. Звезды вспыхивали, подрагивая. Ветерок был, видать, крепкой породы. Он все кружил и кружил, заметая в поселке все неровности. И лишь только улица Мира, к нашему удивлению, в этот день оказалась расчищенной. Мы впервые за столько зим стояли на крепком земляном грунте. Ох как быстро наполнилась она народом. Из домов повыходили старые и малые. Совхозные мужички, подойдя ко мне, поздравили с праздником. А потом спросили:
— Доктор, а ты помнишь, как нас лечил?
— Помню… помню… — отвечал я им.
— Да не беспокойтесь вы, доктор от нас не уедет, он с нами жить останется! — звонко прокричала Нинка. Она была в белом платке и в белом пальто, точно белая курочка. Ну а потом, чтобы лишь только я слышал, она добавила: — Извините, но если вы уедете, то уеду и я. — И опустила глаза.
Нет, она не казалась мне теперь, как раньше, загадочной. Наоборот, она была мне так понятна и близка. Мало того, я полюбил ее и был несказанно счастлив, когда заметил, что она понравилась и моей маме.
Председатель коммунхоза, прохаживаясь с Веркой по расчищенной дороге, с пониманием дела отвечал на вопросы жителей примерно так: «Нет, товарищи, сегодняшняя расчистка улицы не случайность… С этого дня я обещаю вам, что случай этот станет определенной закономерностью…»
И Верка, подбежав к Никифорову, которого привезли из больницы, чтобы и он смог посмотреть на такое событие, страстно прошептала: