Доктор смутился.
- Тяжелые крейсера… - русалка призадумалась. - Ты уже видел у Сухова. Ну и линейный крейсер, там ведь была Хиэй.
- Она сестра Конго, я правильно понимаю?
- Конго… - русалка развела руками, - это Конго. Другой такой нет. Внимание на экран!
***
На экране порт и причал; и пышно разодетые встречающие; и летят цветные ленты, и за спинами рыдают медные трубы, и в жарком небе тонко, иглой тоскливой вышивает скрипка - а потом все тонет в шуме приветствий.
По причалу ступают закованные в пластик, с прозрачными щитами-бульдозерами носороги в камуфляже, в круглых шлемах; за ними в демократично-дешевых пиджаках машут публике президенты двух крупнейших держав Земли. То есть, двух крупнейших обломков прежних величайших держав.
А вот следом движется рослая блондинка в непрактично-лиловом, ассиметричном бархатном, длинном; острые черты лица безмятежно-спокойны. Алые нечеловеческие глаза немного прищурены: то ли благосклонно, то ли презрительно.
Вот дошли до берега! Крики, вопли фанатов. Букеты, красные шелковые сердечки сыплются под ноги, скользят с досок, уходя навсегда в мутную портовую воду. Оцепление отжало дорожку к лимузину; тихонько матерятся где-то антиснайперские расчеты; слуги, выглядящие дороже и значительней обоих президентов, распахивают дверцы; искры солнца на бронестеклах, толщиной в спичечный коробок.
И вдруг тоненький паренек прокатывается коленями вперед под оцеплением, вылетая позади президентов прямо в ноги блондинке. Замирают все первые ряды; изумленная тишина катится вверх, вверх, вверх по трибунам; старший охраны раздосадовано машет ближним: прощелкали, суки - теперь хоть не лезьте, запортите все кадры! Президент может погибнуть на посту, но президент не может потерять лицо, впутавшись в историю глупую, некрасивую, вульгарную. Когда дуболомы охраны, к примеру, будут оттаскивать идиота-влюбленного. Если он шахид, так все равно ведь поздно дергаться.
Но паренька одушевляет совсем иной фанатизм, и в стихающем гуле толпы, в растерянном буханье медных тарелок оркестра - ударник знай себе шпарит, не сняв наушники, плевать ему даже на это! - над причалом тонко, безнадежно:
- Конго, я не могу без тебя жить!
Конго чуть наклоняет голову; мальчик, наверное, видит алые искры под прикрытыми веками.
Тишина становится абсолютной, потому что Конго роняет без паузы:
- Не живи.
***
- Не живи?!! А дальше? Вас там население не линчевало? Хотя чего это я. Куда там линчевать, даже помидорами закидать вряд ли кто посмеет.
- Ты знаешь, наоборот, - рассеяно улыбнулась Такао. - После того случая стали относиться даже лучше. Меньше соплей, больше дела.
Доктор пожал плечами (вот привязалось!) и попытался вернуться к прежней теме:
- Кстати, о подводных лодках. Что там с четыреста первой? Ну, которую в «Гостях у сказки» Резервная эскадра не поймала? Чем закончилось?
Такао улыбнулась:
- Если я скажу, что все закончилось хорошо, ты же с хирургической точностью спросишь: хорошо для кого?
- Я терапевт вообще-то.
- Ну, тогда с пофигизмом врача общей практики не дослушаешь чего-нибудь важное в моем ответе. Найди время, досмотри уже кино до конца, оно того стоит.
- Доснимут – досмотрю, - буркнул врач. - Терпеть не могу неоконченного, только разогнался, во вкус вошел – и стой, жди продолжения. Нет уж, я все-таки подожду последнюю серию. Такао, а лично для тебя чем это кончилось?
- Для меня пока ничего не кончилось. Пока все живы. Вот что. За обедом я спрошу, не хотят ли наши гости вкатиться в гавань с музыкой, с живым звуком. Трансляцию на весь остров мы обеспечим. А тебе спасибо, иди поспи. Вижу, что не помешает. Качки не ожидается, ко времени подниму.
- А зачем за обедом? Разошли сообщения, тебе и бегать не придется.
- Ну ты же не думаешь, что я так вот просто пустила в тактическую сеть их всех? Только старшую. Как они ее называют за спиной: “тетя-капитан”. Ну, а второе - я хочу видеть и слышать ответ. Тоже чувства.
Чувства исполнительской братии поделились практически пополам. Пока доктор добирал часы сна, пока “Такао” полуциркуляциями обходила позиции штрафников, в кают компании кто-то распыхтелся:
- Я-то думал, буду для своих петь. Думал, в посольство еду, для людей.
Сольвейга на то плечами пожала:
- А я думаю, надо их простить и жить дальше. Бывает же, что рождение ребенка убивает мать. И что, ненавидеть за это ребенка до конца его дней?
Люди повскакивали с мест; блики синего и алого цвета с футуристических панелей заплясали по лицам, по стиснутым кулакам:
- Соль, ты чего?
- Ты же с нами ездила по фронтам, в больницах выступала!
- А теперь перекинулась на сторону либерастов? Платить и каяться?
Женщина продолжала стоять на своем:
- В том вопросе я считаю как вы, а в этом - как я. Туман закончил войну, пора закончить и нам.
И в полной тишине гости поделились надвое. Кто решил поддержать Сольвейгу, вышли готовиться. Прочие же угрюмо сидели за красивыми гладкими столами, в привычном каждому по игре “Mass Effect” интерьере космического рейдера “Нормандия”. И не двигался никто, и слов не находил. Проснувшийся доктор сделал второй заход к автомату с едой. Увидев хмурые лица и узнав суть спора, доктор подумал: “Всякий свое мнение имеет, а я вот не определюсь никак.”
Тут его взяла за рукав давно присматривающаяся девушка в ярком и полуоткрытом платье:
- Хо! Это на самом деле ты!
Доктор недоуменно всмотрелся:
- Алка? Точно, Алка! Вот где не ждал встретиться! Ты как здесь?
- Я тут с подтанцовкой. Ну, нашего фронтмена кудрявый в лазарет уложил, так что у меня типа отпуск... - девушка уверенно подтянула собеседника к столу:
- Садись! Давай сюда твой поднос. Ешь, а я рассказывать буду...
Оказывается, в родном городе развод терапевта вызвал совершенно гомерических размеров общественный резонанс. Доктор вспомнил, как Такао приобнимала его на ступенях, и как не далее сегодняшнего утра вызывала в рубку. Подумал, что после этого волна подымется еще выше. Алла заметила, что доктор ужин закончил, и как бы между прочим спросила:
- Так вы развелись после того, как появилась... Она? - девушка осторожно кивнула на экран, где Такао и Сольвейга обсуждали лучшее размещение звука на полубаке.