Во-вторых, вышел тихонький сухонький буддист в желтой рясе, искренне улыбнувшийся солнцу. Неудобства плавания он переносил с подобающим смирением, и команда, в общем, относилась к нему нормально.
В-третьих, выбежали экологи, тут же расправляя плакаты по обе стороны дорожки. Доктор знал, что там написано.
“Все в Туман!”
“Люди должны исчезнуть в Тумане! Да исполнится адмиралтейский код!”
“Наберемся смелости, шагнем в Туман!”
Феминистки оживились:
- Мужики в Тумане? Нафиг! Нафиг!
- Только женщины! Только совершенные существа!
Набежавшие корреспонденты повернули камеры к русскому причалу. Индусы поначалу надулись: на их чинное шествие, истекающее золотом, сверкающее алмазами, почти никто не смотрел. Но потом, позабыв про важность и приличия, кинулись занимать места за оцеплением.
Морские пехотинцы в оцеплении переговаривались тихонько:
- А, кстати, мужики в Тумане не появились?
- И слава богу, а то нахрена бабам живые мы?
- Да не, это как с эльфами. Оне будут размножаться промежду собой, а мы промежду них.
- Ага, и вытеснят нас к херам. Не-не-не, мужики не нужны. Мы вон между собой без войны не можем...
Тут уже пришлось спуститься на выход и доктору. Из медицинского двое могучих санитаров покатили пациента; доктор сопровождал каталку со своим неизменным чемоданчиком, пристегнутым цепью к левой руке. За спиной доктора продолжали бесконечный спор прелат римской католической церкви с иеромонахом церкви русской, православной. Прелат говорил уставшим, здорово подсевшим за переход голосом:
- А вот наука имеет обоснованное мнение, что бессмертные организмы быстро заполняют выделенную им экологическую нишу. На чем развитие и заканчивается. И дети тоже им не нужны, объективно.
Иеромонах возражал густым каноничным басом (еще бы, подумал доктор, наверняка же подбирали):
- Наука... Сколько раз меняла свою точку зрения. Вера же от Христа неизменна.
- Полно, брат-схизматик. Коли вера неизменна, так мы оба знаем, кто единственный может искушать бессмертием.
Иеромонах промолчал. Каталка выехала на доски причала, под щедрое гавайское солнце. Со всех сторон потянулись микрофоны, заблестели объективы; у кого-то даже сработала вспышка - несмотря на ярчайшее утро.
- Файненшл ньюс! Как вы прокомментируете?...
- Асахи Симбун. Доктор-сан, ваше мнение о планируемой операции?..
- Первый канал. Видите ли вы символизм в личности, выбранной для первой в истории операции по...
Доктор молча шагал за каталкой, глядя в белесые глаза старика на ней. Старик моргал на яркий свет, молчал и сопел. Начальник доктора, главный врач Гавайского международного госпиталя, крутился впереди, отвечая кому-то на вопросы, отталкивая кого-то с дороги; что-то поясняя журналистам. Экологи скандировали лозунги с плакатов. Феминистки вразнобой верещали свое. Так - подобно бомбардировщику под огнем, ни отвернуть, ни ускориться - поднялись по дорожке. Из-за гама и криков доктор даже не повернул головы полюбоваться знаменитыми гавайскими пейзажами. Американцы ценили местные красоты настолько высоко, что запретили ставить на островах рекламные щиты. Чтобы не разрушать очарование видов на горы и море... За спинами свернулось оцепление, заткнув и так неширокую дорожку плотной камуфляжно-железной подушкой.
Наконец, каталка въехала в решетчатые воротца госпиталя. Небольшая, но весьма громкоголосая, толпа осталась за пиками кованой ограды. Морпехи вежливо потеснили митингующих на круглую площадь перед единственным восстановленным отелем, где еще часа два раздавались вопли с лозунгами. Каталка же въехала в просторный прохладный холл, где вокруг закрывшего глаза старика засуетились сиделки в необмятых белых форменках.
Главный врач поглядел на санитаров у каталки:
- Благодарю за службу. Предписание!
Расписавшись поперек бланка неразборчивым почерком “для прокурора”, скомандовал:
- Свободны!
Санитары вытянулись, щелкнули каблуками. Правый козырнул, убрал предписание за пазуху. Сделав четкий поворот, санитары затопали к двери, на ходу снимая халаты, и превращаясь тем самым в обыкновенных матросов, за пучок пятачок. Доктор подумал, что с учетом рыскающих под оградой журналистов, оно, пожалуй, и правильно.
Затем доктор снова посмотрел на непосредственного начальника. Главный врач госпиталя выглядел чистым айболитом из детской сказки. Худой, высокий, с роскошными белыми усами, короткой ухоженой бородкой по-испански. С чистыми сильными руками опытного хирурга, с проницательными глазами, с плавными экономными движениями пловца или танцора.
- Шайтан, - ответил главный врач на вопросительный взгляд нового работника, - Фамилия у меня такая. Шайтан Петр Григорьевич. А с кем буду иметь честь сотрудничать?
Доктор свободной рукой привычно вытянул удостоверение. Немного повозившись, достал предписание. Шайтан даже не глянул в бумаги.
- Коллега... Завтракали?
Доктор кивнул.
- Вы у нас... Хм?
- Терапевт. Специализация: спасательные работы.
Шайтан развеселился:
- Да кто в наше время не занимался спасательными работами! Окулисты? Стоматологи? И тех подгребают... Практика у вас?
- Воркута. Третий горизонт. Шестой горизонт.
Главврач вздохнул:
- Извините. Не хотел обидеть. Что ж, приятно видеть, что прислали не очередного мальчика-мажорчика. Одну минуту.
Потратив некоторое время на осмотр больного, задав ему несколько тихих вопросов и получив столь же невесомо-шелестящие ответы, Шайтан подошел снова к доктору:
- Простите старика: думал, что чемоданчик для форсу при вас. Кого только тут не наприсылали. Ну да еще узнаете... Что ж, коли вы из настоящих, добро пожаловать с корабля на бал... По вашему подопечному, - Шайтан проводил кивком увозимую в глубину госпиталя каталку, - еще добрая неделя на принятие решения. Да потом на подготовку не меньше. Состояние стабильное, не помрет дед. А шахидов к нему охрана не пропустит. Будем надеяться.
Главный врач вздохнул.
- Сходите покамест к Сухову, доктор. Вот по дорожке направо, от сгоревшего радара. Дальше прямо, все прямо до обрыва. На самом краю его домик.