Хак вздрогнул и открыл глаза. Его подушка была влажной. Черные густые волосы прилипли ко лбу и шее. Юноша скользнул пальцами по лбу, зачесывая волосы назад, и тяжело вздохнул. Кудрявое облако пара едва заметно исчезло в полутьме ночной спальни. В комнате было холодно. Хак провел рукой по влажной затекшей шее и медленно сел, спуская ноги с кровати.
Тяжелое ощущение гадким червем точило его душу. А генерал привык прислушиваться к своим ощущениям — они его никогда не подводили. Императрица. Он ее теряет. Почему-то в голове ярко вспыхнул образ советника Хэйли. Столь преданного своей королеве Мишель. Он всегда был рядом со своей королевой, всегда поддерживал ее и помогал всем, чем только мог. Он оставался рядом, когда она вышла замуж, когда родила сына — будущего короля Западных земель. Он был рядом, когда они все вместе строили их будущее, поднимая Центральную империю. Он был рядом, когда умер муж королевы, затем погиб ее сын. Хэйли всегда безмерно любил ее и был бесконечно предан своей повелительнице. Но все равно потерял ее. Эта нестерпимая боль проскальзывала в его глазах при каждом упоминании Мишель. Хак почувствовал, что проходит его дорогой, в конце которой бесконечно преданный верный пес смиренно ждет своего хозяина, который никогда не вернется. Комок сжался в груди, не давая вдохнуть.
За окном метель начала набирать обороты. Хак отбросил одеяло, встал с кровати и уверенно направился в покои своей императрицы.
Генерал Хак постучал в дверь и спросил разрешения войти. Императрица не ответила, хотя юноша прекрасно знал, что она не спит. Выждав несколько молчаливых мгновений, он все-таки открыл дверь императорской спальни и вошел внутрь.
Эмбер стояла у окна и отрешенно смотрела, как бушует метель по ту сторону тонкого стекла. В комнате было морозно холодно. Казалось, будто даже иней витал в воздухе невесомой пылью. Неподвижный силуэт императрицы обволакивал холодный белый свет, льющийся из окна. Эмбер не двинулась с места, даже когда ее охранник вошел в комнату.
Хак подошел ближе, сам еще не понимая, что же он намеревается делать. Наверняка юноша знал только одно: сейчас он должен быть здесь. Генерал скользнул взглядом по небольшому столику рядом с окном, у которого стояла императрица. На стеклянной поверхности, слегка затянутой ледяным кружевом, лежала стопка бумаг, придавленная обледенелым планшетом. От постоянного нахождения в условиях, не предназначенных для эксплуатации техники, экран судорожно мигал и дребезжал как в старом телевизоре на последнем издыхании. Открытая картинка с трехмерным изображением ультразвука едва прослеживалась сквозь снег помех.
— Он должен быть здесь, — тихим голосом произнесла императрица, так и не обернувшись на своего охранника. — Он должен видеть, как растет его дочь.
— Ваше Величество, Вы… в порядке? — неуверенно произнес Хак.
В «порядке»? Это слово — последнее, что можно было отнести на счет императрицы. Но что именно он должен был спросить? Все еще жива? Все еще в своем уме? Все еще не превратила планету в безжизненную глыбу льда? Все еще не разнесла ее на миллион крохотных кусочков, на которые разбито ее собственное сердце? Что он должен был спросить? Что он должен был сделать? Что вообще он может сделать?
Императрица не ответила.
Хак подошел ближе и сделал единственное, на что подтолкнули его инстинкты: взял Эмбер за плечи и прижал к своей груди. Императрица уперлась в него руками, отталкивая из последних сил. Она опустила голову, не желая поднимать влажные глаза на своего защитника. Но Хак впервые ослушался свою правительницу и не стал отпускать ее, вместо этого он еще крепче сжал свои объятия.
— Вы можете наказать меня за неслыханную дерзость, Ваше Величество, — уверенно, но мягко сказал он, — я приму любую кару из ваших рук. Но я никогда и ни за что не оставлю Вас.
Пальцы Хака похолодели от прикосновения к Эмбер. Морозные иглы впивались в его кожу. Юноша почувствовал, как руки начинают неметь от холода, проникающего до самых костей. Но он так и не разжал хватку, не отпустил императрицу, не отступил от нее ни на шаг, продолжая сжимать ее плечи онемевшими руками. Ему было все равно: пусть его пальцы пронзает нестерпимый холод, пусть они промерзнут насквозь, пусть превратятся в лед, пусть начнут крошиться на кусочки, разобьются и разлетятся по всей комнате — он все равно не отпустит ее. Никогда не оставит свою императрицу.
Эмбер, словно услышав его мысли, бессильно опустила руки и уткнулась лицом в грудь своего охранника. Юноша мягко сжал дрожащие плечи своей императрицы, чувствуя, как все ее тело начало вздрагивать под тихими всхлипами. Он почувствовал, как его грудь вспыхнула огнем под тонким хлопком рубашки, промокающей насквозь от обжигающих женских слез. Острое лезвие боли полоснуло по сердцу, и юноша еще крепче прижал императрицу к своей груди.
Глава 15. Юки-онна
Широ сделал небольшой круг над башней центрального дворца, ловя нужный снежный поток для плавного приземления. С грациозным сальто черный кот прыгнул на руины императорского балкона. Снежный вихрь резанул острыми льдинками пушистую морду, и Широ недовольно фыркнул, отворачиваясь. Лишь мгновение спустя он поднял оцепенелый взгляд, откапывая во многовековой памяти давние воспоминания. Ёкай быстро заскочил в императорский кабинет, пройдя сквозь стекло в балконной двери.
В темноте пустой комнаты черный кот незаметно запрыгнул на стол императрицы и лапой включил рабочую поверхность. Широ оглянулся на дверь в спальню и прислушался: Эмбер определенно не стоит видеть все это… еще раз. За дверью было тихо, скорее всего императрица наконец-то прилегла отдохнуть. Взбудораженный ёкай пролистал документы Эмбер и в одной из далеко запрятанных директорий нашел запись крушения шаттла номер один. Кот протопал лапами по интерактивной панели, отключая звук — все равно он совершенно бесполезен — и включил видеозапись. На волскрине появилось изображение снежной метели горы Фуко. Широ промотал до момента поглощения. Сам факт гибели императора полностью перетягивал на себя все внимание, не позволяя заметить что-либо еще из окружающей действительности. Широ просмотрел гибель Юки, затем перемотал на начало поглощения и вновь включил запись. Он повторил это несколько раз, снова и снова прокручивая трагический момент. Но на этот раз внимание духа планеты привлекло не поглощение — оно и так было очевидным — кот пристально всматривался в окружающую императора метель. Почувствовать какие-либо энергетические изменения через видеозапись не представлялось возможным, оставалось полагаться только на зрение. С первого взгляда это была обычная снежная буря, но, всмотревшись в снежные потоки, ёкай увидел в них некоторую закономерность. И Широ уже знал, что она означала.
Мохнатый конспиратор шлепнул лапой по рабочей поверхности, закрывая видеозапись и выключая консоль императрицы. Молниеносно соскочив со стола, ёкай вынырнул обратно на балкон. Уже спрыгивая через разрушенные перила, кот обернулся белым волком и ушел крутым виражом вниз. Махнув белоснежным хвостом, Широ направился в сторону горы Фуко.