– Ну как, пошло дело?
– Да, теперь уже лучше.
Тело не слушалось его. Механически, не раздумывая, он поднял правую ногу, нащупал углубление в камне. Нога сорвалась и, косо скользнув по поверхности, зацепилась за какой-то выступ. На ноге задрожал мускул. Он проглотил слюну. Теперь левая рука скользила по обледеневшей стене, ощупывала, поглаживала ее в ожидании ответа. Вот здесь, наверное, трещина. Подальше другая, для правой руки. Надо расчистить лед. Он устал. Бросил руки вдоль тела, размял, похлопывая по бедрам.
– Ну как? – спросил Марселен.
– Да, так себе… Есть хорошие участки, но придется сбивать лед.
Исай ударил молотком по корке льда. Надо было подправить форму щели, но в том положении, в каком он стоял, он не мог бить под углом. От его ударов на скале обнажились три тонкие складки. Он снова поднял руки, наложил пальцы на выступ, попробовал, выдержит ли. Попробовал второй. Потом осторожно оторвал левую ногу от карниза. На какую-то долю секунды он завис над пропастью. Наконец левая нога, царапая камень, встала в едва заметную трещину. Тело Исая было распластано по скале, горы распяли его. Лицом он прижимался к гранитной стене, отшлифованной за свой век ветром, солнцем и снегом. Перед глазами открывался другой, каменный мир, взятый под стекло ландшафт, рельефная карта, испещренная черными прожилками, в звездочках инея. Исай чувствовал морозное дыхание камня. Он так и застыл, прильнув всем телом к скале, удивляясь охватившей его радости: «Я не упал. Держусь. Все, как раньше». Еще неясная надежда придавала силы напряженным членам. Медленно, отталкиваясь ногами, опираясь на руки, он подтянулся вверх в поисках новой точки опоры. И о, чудо! Стена по первому требованию подставляла ему все неровности своей поверхности. Он бил ледорубом по шершавому сероватому льду. Вокруг него летела рыбья чешуя. Одна выемка, за ней другая. Веревка разворачивалась равномерно, без задержек. Дыхание выровнялось;
Сердце вошло в четкий правильный ритм.
Он то надевал перчатки, то снимал их, потом натягивал снова и опять сбрасывал на сложных участках. В перчатках рукам не хватало уверенности, голые руки быстро замерзали. Не обращая внимания на холод и усталость, он продолжал взбираться по скале, тихо и осторожно.
– Ну, как там наверху? – крикнул Марселен.
– Да, можно сказать, все хорошо.
Голос охрип. Душу переполняла благодарность. Он все ближе подбирался к широкому выступу над головой, который заслонял собой остаток пути. Внизу оставалось не больше трех метров веревки. Левой рукой он крепко обхватил большую каменную бородавку. Ноги стояли на двух близко расположенных опорах. «Ничего, справлюсь. Должен справиться…» Он отодвинулся от стены, прогнулся и откинулся, как будто собираясь нырнуть вниз-. Голова больше не кружилась.
Он был спокоен. Рывком выбросил правую руку вверх. Слишком высоко. Поспешно ухватился за прежнюю опору. Вытянувшись на носках, снова вскинул руку. На этот раз пальцы достали до края площадки, заскользили по застывшей корке, вцепились в лед. Левая рука, резко взметнувшись, легла рядом. Теперь он был вытянут в струну: ему трудно будет подтянуться из такого положения. Холод от камня проникал через ладони, спускался по рукам, сковывал плечи. Словно волна смерти и мрака растеклась по жилам. Он отдернул руку и поднес ее ко рту. Пальцы не двигались. Он кусал их, чтобы согреть. «Ну, еще немного. Теперь – на место. Так. Поставим повыше правую ногу. Хорошо. И левую».
Присев, он, как жаба, оттолкнулся всем телом, стукнулся коленями о гранитную плиту, плашмя упал на живот. Наконец быстро встал, вдохнул глоток воздуха и крикнул:
– Поднимайся! Я закрепился., Когда Марселен ступил рядом с ним на площадку, вид у него был на удивление растерянный и усталый. Он стучал зубами.
Кровь отхлынула от лица. Веки подергивались.
– Что с тобой? – спросил Исай.
– Этот подъем… Он меня доконал, – задыхаясь, выговорил Марселен. – Даже со страховкой… Ты себе представить не можешь… Я думал, никогда не дойду… И что дальше?
Перед ними была стена, вся сплошь покрытая буграми; она напоминала кипящий водоворотами горный поток, так и застывший на студеном зимнем ветре. Вертикальная трещина, покрытая снегом и льдом, вела к невидимому алтарю, стоящему в ста метрах от них, прямо под облаками. Небо было ясное, но обращенный к западу склон, казалось, погрузился в полярную ночь. Мороз щипал лицо. Исай втянул носом воздух, провел рукой по носу, чтобы сломать сосульки, забившиеся ему в ноздри. Губы были покрыты тонкой скорлупой. Он вынул из кармана два куска сахара. Один протянул Марселену, другой сунул себе в пересохший рот. К языку пристали шерстяные ворсинки.
Он выплюнул их.
– Пойдем вон по тому камину.
– По камину? – воскликнул Марселен. – Ты что же, не видишь? Он же – как накатанная ледяная горка!
– У нас нет другого выхода.
– А тот большой двугранный выступ разве не лучше?
– Нет. Я знаю этот выступ. Пятьдесят метров без удобных опор. Зимой там не пройти.
Поверь мне, единственное подходящее место – это камин. Я знаю там каждую ямку, каждый бугорок. Страхуя, ты будешь сильнее натягивать веревку и все.
– Мы там ни за что не пройдем! Сервоз знал, что делал, когда пошел на ледник.
– Я вытащу тебя, ты будешь только мне помогать.
– Это безумие!
– Я знаю, что можно и что нельзя. Положись на меня. Все будет в порядке. Мы не пропадем, обещаю тебе.
Марселен закрыл лицо руками.
– Я выдохся.
– Ты отдохнешь, пока я буду подниматься, – сказал Исай.
Его голос звучал спокойно и уверенно, и на мгновение ему показалось, что вместо него говорит кто-то другой. Он не узнавал самого себя в этом решительном и сильном человеке, который сматывал веревку, отдавал приказы, одним взглядом намечая маршрут восхождения. Как будто мощный порыв свежего ветра прогнал все страхи из его головы. Оцепенение сменилось легкостью и ясностью. В каждом пройденном сантиметре камня он видел друга. Широкая и глубокая расселина постепенно сужалась и, наконец, превратилась в узкую щель, забитую твердым льдом.
Исай вытащил из рюкзака ледоруб с короткой рукояткой, который был заправлен за ремешок. Точно рассчитанными ударами он делал зарубки во льду. Куски льда отскакивали и ударялись о стену со звоном бьющегося стекла. Снег, осыпаясь, забирался в рукава куртки, под шарф, таял на груди и на животе.
Белая пыль слепила его. Он стряхивал ее с головы, чертыхаясь и отплевываясь, и снова яростно, с удовольствием принимался за работу. Но даже и после этого выемки были очень неглубокими. Ботинки скользили по обледенелому камню. Исай надеялся только на свои руки, пядь за пядью продвигаясь к вершине. Он убрал ледоруб в рюкзак. Опираясь коленом и рукой о нишу в скале, он принял устойчивое положение и огляделся. У его ног бездна сливалась с беспорядочным миром острых углов, граней, лучей и тумана. Мороз продирал по коже. Идти вперед? Как? Куда?
«Марселен прав. Это невозможно». Он снял перчатки, сковывавшие его движения, и пополз, впиваясь ногтями в лед, загребая ногами, до новых точек опоры, которые исчезали под его телом. Сердце громко стучало, словно билось о камень. Его тошнило от усталости.
Добравшись до небольшого бугра, он вылез из трещины, отпустил правую руку и бросил вдоль тела. После этого нащупал крюк, висевший у него на поясе. Осторожно, чтобы не сорваться от неловкого движения, он вставил крюк в щель, вбил его несколькими ударами молотка, пропустил веревку через карабин и закрепил ее на крюке.
– Подтяни веревку! – крикнул он.
Пеньковый трос натянулся в руках Марселена.
Исай вздохнул с облегчением. Теперь, со страховкой, он был в безопасности. До площадки оставалось двенадцать метров. Пальцы помертвели от холода… Он подышал на озябшие руки, надел перчатки, снова снял их и тронул поверхность камня. Потом расчистил ледорубом ступеньку и еще ближе подобрался к верхнему выходу из камина. Оттуда, из отверстия, на него посыпалась тонкая струйка снега. Он стал вбивать еще один крюк. Эхо вторило ударам. Казалось, будто молот и молоток попеременно били по наковальне. Впереди оставалось семь метров. Не найдя подходящей опоры, он вбил третий крюк. Порода была рыхлая. Крюк шатался.