Грейнджер сидела в гостиной напротив его обычного кресла, огонь в камине отбрасывал свет и тени на её кудри, которые делали их похожими на золотистый шёлк. Снейп был поглощён ею. Она была милой и умной, и в её необузданной доброте было что-то такое, что притягивало его к ней.
— Вы так и не открыли подарок, — сказала она, прерывая его опасные мысли.
Снейп поднял руку, призывая сверток из кухни, где он его оставил, и тот скользнул в комнату и в его руку. Северус молча посмотрел на подарок. Он был очень тщательно обернут тёмной угольной бумагой с маленькими золотыми нитями, пробитыми сквозь неё, и толстой белой лентой, которую Гермиона перевязала бантом. Он знал, что она, должно быть, сделала это сама — она всегда была очень дотошной в то время, когда была ещё его студенткой.
Мужчина потянул за бант, и лента легко соскользнула, с большой осторожностью он использовал заклинание, чтобы разрезать ленту, не испортив оберточную бумагу. Внутри была простая белая коробочка, и, перед тем как поднять крышку, он взглянул на Гермиону и увидел, что она беспокойно заламывает пальцы, её нижняя губа прикушена зубами. Снейп открыл коробку, и его глаза расширились при виде того, что лежало внутри.
Это был шарф.
Очень мягкий, тёмно-зелёный — почти чёрный — шарф. Он достал его из коробки, отбросил обертку на кофейный столик перед собой и позволил большому пальцу погладить ткань. Шарф был очень хорошо связан и выглядел так, словно был сделан вручную — вязание было сложным и тонким, но шарф был прочным и мог бы стать прекрасным аксессуаром, чтобы защищаться от холода. И тут его осенило — Грейнджер, должно быть, связала для него этот шарф своими собственными руками. Снейп резко вскинул голову, чтобы посмотреть на неё.
— Вы сделали это, — прямо заявил он.
— Я… да, — ответила она.
Он услышал легкую дрожь в её голосе. Почему она так нервничала? Почему она сделала ему такой прекрасный и продуманный подарок?
— Почему? — спросил он, всё ещё ошеломленный и немного потерявший дар речи.
— Сегодня ваш день рождения. Люди заслуживают того, чтобы получать подарки на свой день рождения, — ответила она.
Он нахмурился и покачал головой.
— Но почему сейчас? Почему именно этот день рождения? Почему именно сегодня?
Он искал скрытый мотив. Хорошенькие ведьмочки не приглашали себя в его дом, чтобы дарить ему отличные подарки на день рождения. Раньше такого никогда не случалось, и он изо всех сил пытался осознать, чего она хотела этим добиться.
— Чтобы поблагодарить вас… — начала она.
Он поднял руку, чтобы остановить её.
— Вы уже говорили это у двери, — огрызнулся он.
— Правду. Сейчас, мисс Грейнджер, — властно потребовал он.
Грейнджер ошеломленно посмотрела на него, но быстро встала на ноги и снова прикусила нижнюю губу. Снейп подавил желание пересечь комнату и убрать её зубы с её. Безобидные особенности Грейнджер вызывали у него желание делать вещи, которые он никогда бы не сделал при обычных обстоятельствах, например, засосать эту нижнюю губу в рот. Эта мысль привела его в замешательство, и он попытался сохранить её для дальнейшего изучения.
— Я… Ну-у, наш разговор на Новый год был увлекательным. Я нашла вас интересным — на самом деле, самым интересным человеком в комнате. Наверное, мне просто нужен был предлог, чтобы снова увидеть вас до декабря, — наконец сказала она, снимая напряжение.
Он был потрясен её откровенностью. Понимала ли она вообще, что говорит?
— Ты что, совсем сошла с ума, девочка? — хрипло спросил он.
Она моргнула, а затем нахмурилась, глядя на него.
— Простите? — возмутилась она.
— Это простой вопрос, мисс Грейнджер. Вы что, сошли с ума? Должно быть, так оно и есть, если вы хоть на мгновение подумали, что я поверю, что у вас не было никаких скрытых мотивов приходить сюда сегодня вечером. Что вы пришли только для того, чтобы снова увидеть меня и подарить мне этот, искренне говоря, прекрасный шарф, — протянул он.
Он наблюдал, как её негодование переросло в ярость. Сейчас это была Гермиона Грейнджер, которую он знал все эти годы, — вспыльчивая маленькая сварливая женщина, которая одними словами запугивала и заставляла подчиняться окружающих.
— А теперь послушай меня, ты, сварливый старый ублюдок, — начала она, её раздражение практически исходило от неё волнами.
— Я не из тех людей, которые врываются в дом своего бывшего профессора с каким-то гнусным заговором. Пожалуйста, окажи мне больше доверия, чем это. Я была честна, когда сказала, что просто хотела снова тебя увидеть, и до этого момента мы оба ладили и вели приятную беседу, так что я действительно не знаю, почему ты думаешь, что шарф ручной вязки что-то меняет в этом отношении. Не все стремятся заполучить тебя, Северус Снейп.
Грейнджер сидела на краешке своего кресла в его гостиной, ругаясь, и мужчина видел, что её грудь немного вздымается от вспышки гнева. Её карие глаза сверкали, как расплавленный мёд, и каким-то образом её кудри приобрели почти электрический заряд, пока она говорила. Она была совершенно очаровательна — и он почувствовал отчётливое и знакомое покалывание в животе. Грейнджер действительно была здесь только для того, чтобы провести с ним время, и он чувствовал себя одновременно глупо из-за своего предположения и сбитым с толку её желанием увидеть его снова.
— Почему? — спросил он, не в силах остановить себя.
— Неужели это так неожиданно, что кто-то вроде меня может найти тебя интересным и привлекательным и захотеть провести время, знакомясь с тобой?
Снейп поднял глаза и встретился с ней взглядом, едва веря своим ушам.
— Привлекательным?
Грейнджер кивнула, её щеки залились краской.
— Привлекательным и умным, и ещё очень много других вещей, которые привлекают меня в тебе — которые заставляют меня хотеть узнать тебя лучше, — прошептала она.
Снейп почувствовал, как огонь в животе опустился ниже, и вскоре обнаружил, что возбуждается. Эта красивая и образованная женщина сумела найти что-то в том, как он выглядел, чтобы наслаждаться им… И в этом было что-то, что одновременно пугало и возбуждало его. Он знал, как выглядит: его кожа была бледной, зубы кривыми, у него были тонкие губы и нос больше среднего. Снейп часто в детстве проклинал свою внешность, но став старше, он просто принял себя таким, каким был. У него всё ещё были случайные редкие встречи с женщинами, и ни одну из них, казалось бы, не беспокоила его внешность. Но ему ни разу никто не говорил, что находит его внешность привлекательной — никто до сих пор.
— Мисс Грейнджер… — начал мужчина, но она подняла руку, чтобы прервать его.
— Думаю, я бы предпочла, чтобы ты называл меня Гермионой, если тебе всё равно, — откровенно сообщила она ему.
— Гермиона… — сказал он, прокатывая имя на языке — оно ему тоже нравилось. Нравилось как оно слетало с его губ, если быть честным с самим собой.
— Если вы не возражаете, я бы хотела называть вас Северусом, — сказала она.
— Полагаю, я должен предоставить вам эту свободу, благо, ты уже перешла на ты, — ухмыльнулся он.
— Похоже, тебя не очень беспокоит тот факт, что я сказала, что нахожу тебя привлекательным, — настаивала она.
Он фыркнул на её самоуверенность.