— Если ты готов сесть за руль, я буду только «за»! — быстро уточнила Яна, поглядывая по сторонам.
— Боишься? — понял ее затруднение Артем.
— Тебе я в этом больше доверяю, чем себе, — честно признала Яна, улыбнувшись.
— Жаль, что только в этом. Но справедливо, — его ответная улыбка была натужной.
Однако дальше Артем разговор не развил, и она не порывалась.
Ехали в этот раз молча почти всю дорогу: ситуация с движением в самом деле оказалась непростой. На проезжей части — смесь снега с грязью, с неба сыплются новые лапатые хлопья, машины едва движутся, почти впритык.
Тут не до разговоров.
Тихо играла музыка из включенного радио, снова какие-то рождественские мелодии, кажется. А Яна просто наблюдала за тем, как двигается Артем, как следит за дорогой, как руль держит, в конце концов! Напитывалась всем этим, как ее машина, наполняя собственный чувственный «аккумулятор» от этого мужчины, внушительно разрядившийся за те месяцы, что были порознь. Слушала его дыхание, вспоминала, как он хмурится, когда сосредоточен; каждое четкое, скупое движение впитывала.
И тут ее непонятно что дернуло, будто изнутри плеснулось чем-то тяжелым и горьким.
— Ты был с кем-то за эти месяцы? — отвернувшись к окну, спросила напряженно и тихо. Как выплюнула по своим ощущениям, честно. Будто удержать пыталась, а оно из нее рвалось.
Потому что не было теперь твердой уверенности в нем.
В машине сразу стало тяжело дышать. И так некомфортно, гадко, аж потряхивает! И даже страшно, что сейчас услышит…
В прошлый раз на прямой вопрос ответил честно… Хоть временами ей казалось, что лучше бы соврал, ей-богу! Только что на лжи построишь? Вот и имели по итогу…
— Нет, — Артем перевел на нее темный и серьезный взгляд. Предельно прямой и открытый. — Никого не было, Яна. И никто мне не нужен был. Ты, разве что, но… Сама знаешь, — он наклонил голову, хрустнув шейными позвонками, как напряжение снимая.
Но не возмутился и не заявил, что не ее дело.
— Я ни с кем не встречалась, — сказала, словно в пустоту между ними, глядя прямо перед собой, в лобовое стекло.
— Я не спрашивал, золото мое. Не мое право, — а вот он повернулся вновь. Хорошо, на светофоре стояли. Посмотрел грустно и так же тяжело. Но и с затаенным триумфом, который она в нем самом всеми фибрами ощутила.
— Откровенность за откровенность. Знаешь же, не люблю требовать от других то, что сама дать не в состоянии, — вздохнула. — Это был личный вопрос. Вот и…
— У нас все личное, Яна, — хмыкнул Артем, вернувшись к дороге.
— И мой интерес ничего не значит, — очертила рамки.
— Ну разумеется! Твою любовь все оговорить заранее я не забыл, — вот тут он искренне хохотнул, завернув наконец-то к ее дому.
— Кошмар! В два раза дольше ехали, чем обычно, — глянула она на часы. — Снег… красиво, конечно. Но одни проблемы и хлопоты.
— Не ропщи. А то еще три дня идти будет, не дай бог, — поддел ее Артем, паркуясь у подъезда.
— Ой! — шутливо всполошилась, распахнув двери авто, и запрокинула голову к небу, с которого продолжали валить эти белые хлопья. — Точно не надо!
— У тебя прямая связь с небесной канцелярией? — заломил Артем бровь, ехидно наблюдая за этим.
Оба понимали, что просто пытаются перевести дыхание и уйти от разговора, который пять минут назад в каждом из них душу в узел скрутил. Сил продолжать — нет, вот и дурачатся через боль и «не могу», натужно, наигранно. И каждый же поддерживает другого в этой жалкой попытке.
— Нет, но лучше проговорить вслух. Заявить о намерениях, так сказать, чтобы потом было, к чему апеллировать. Ох! Ну вот, мокро!
— Не сдаемся, — Артем обошел авто и помог ей выбраться. У обочины снег никто не расчищал, и Яна провалилась в рыхлый снег почти по колени. — Творим чудо и настроение, помнишь?
— С трудом, честно говоря, — повисла она на его руке, и все же выбралась из сугроба, ощущая, как тут же промокают ноги. — Пошли в дом скорее? — предложила со вздохом, так и не отойдя. Ее ладонь все еще на его локте.
— Пошли, — Артем тоже сделал вид, что так и должно быть.
— Слушай, а зачем тебе аж настолько большая елка понадобилась? — поинтересовался он, когда они с Яной разложили все части. — Есть реальные сомнения, что верхушка может и не влезть, — задумчиво изучая детали, резюмировал Артем.
— А может, хоть как-то? — Яна посмотрела на него так умоляюще, словно бы Артем был в состоянии поднять потолок в ее гостиной мановением руки.
Льстило, конечно, но, возвращаясь к реальности…
— Можно пропустить среднюю секцию и поставить верхушку вместо нее. Только вряд ли красиво выйдет. Или согнуть саму вершину, как вариант… Но, давай, для начала, попробуем собрать, а потом уже решим, хорошо? — не планируя ее сходу расстраивать, поторопился предложить Артем, очень надеясь, что по ходу таки придумает какое-никакое «чудо».
Впихнет каким-то макаром всю целиком. Может, подставку не ставить, упереть в угол? Выиграет пару сантиметров или нет?
— Хорошо, — вздохнула Яна, не споря.
Она сидела на полу, расправляя все эти ветки-иголки, распушивая помявшиеся после упаковки. И выглядела так по-родному, так по-домашнему, что у Артема сердце щемило! И стучало в груди сильней. Хотелось сесть рядом с ней, отодвинуть все эти имитации новогоднего дерева и впиться в припухшие губы, пройтись языком, приласкать, огладить и, чего уж, чуть прикусить, подразнивая. Знал же, что ее это заводит больше…
Но после их «недоразговора» в машине и такой явной боли со стороны Яны, даже и намекать нечего, понимал. Так что взялся за нижнюю секцию этой чертовой елки и принялся ту устанавливать, раскрывая ветви.
В этот момент у него зазвонил мобильный.
— Ольшевский, — объяснил, когда Яна подняла взгляд с вопросом, оторвавшись от своего занятия. — Да, Саша, здорово!
— Здоров, Артем! — отозвался Ольшевский бодро. — Что там у вас за запара, не очень понял по сообщению. Мне нужна фамилия этого греб***ого дельца и те документы, что он подсунул твоему партнеру. Я быстро пробью по своим каналам. Потому как вообще не в курсе ни я, ни Олег. И нам это конкретно не нравится.
— Нам тоже не весело, — понимающе хмыкнул Артем, — хоть и львиная доля недоработки Семена. Но это решим. Яна, подожди, так все завалится и ты тоже!..
— Ой! — подтверждая его тревогу, Яна споткнулась.
Проигнорив ногу, отозвавшуюся болью, забыв про телефон, он рванул к елке и Яне, которая, видимо, не желая его отвлекать, сама решила поднять и водрузить среднюю секцию на центральный ствол. Но, не рассчитав, Яна наступила на одну из тех самых пушистых веток нижнего яруса, что так старательно расправляла недавно. И вся конструкция, вместе с ней, вот-вот могла рухнуть.