Она вдруг схватила ту самую полную рюмку, так и не попавшую в ковшик. И махом вылила себе в рот… как мужики водку в себя вливают. И зашлась кашлем, явно не рассчитав свои силы.
— Божечки! — отбросив рюмку в раковину, она принялась хватать воздух ртом. Начала обмахиваться руками.
Артем подскочил к ней, обхватил за плечи, стараясь поддержать и помочь. А Яна вдруг развернулась, вцепилась в него пальцами, уткнулась лицом в его грудь. И зарыдала. Надрывно, горько, с болью. Так, как он еще не видел, чтобы она плакала.
— Как ты мог?! Как ты мог, Артем?! — глотая эти слезы, задыхаясь, посмотрела на него снизу вверх, не вырываясь из крепких объятий. Опустошенно и разрушено. Но и словно у него поддержку искала, на него опиралась, даже настолько разочаровавшись.
А Артем…
Яна его отправила в нокаут этими словами, своей болью и всеми этими признаниями-упреками. Не потому, что сам не понимал все последствия своей дурной и тупой эгоистичной ошибки. Понимал. Да и не получил никакого кайфа или супер отдачи от того своего прокола. Физиология, да. И море угрызений совести, разочарования в самом себе! Боль от потери любимой женщины. От того, что разменял походя то, что всех денег и статуса стоило само по себе.
И корил себя, наказывал, выедая свой мозг, и гордыню вырывая из себя с корнем.
Но Яна… Она ему сейчас душу разодрала на клочки, сердце. Потому что понимать — одно, а видеть, до чего ты довел дорогого и важного для себя человека, самого любимого — совершенно разные вещи. Осознать это в реальности. Ощущать ее мучение и боль, хотя не виновата же ни в чем!
— У меня нет оправдания, любимая, — тихо прошептал, понимая, что обнимает ее слишком сильно. — Да и как их искать? Какие слова найти? Прости? А что это изменит? Где логика в той дури? Нет. Лишь глупость и гордыня, как ты верно сказала. Эгоизм и какие-то ущемленные комплексы, наверное. Но и ты не виновата ни в чем вообще. И то, что ты себя так измучила — тоже моя вина.
Нежно, осторожно, словно боялся, что оттолкнет сейчас, коснулся ладонью ее щеки, вытирая слезы, все еще бегущие по лицу Яны. Второй рукой прижимал ее все крепче. Блин! А ведь и правда за эти несколько дней ни разу не видел, чтобы она ела. Только и делала, что кофе пила, ну и воду.
Новый груз тяжестью на его совесть.
— Как я могу помочь, золотая моя? Как мне тебе сделать легче? Хотя бы с едой?.. Понимаю, что остальное махом не решить и не искупить. Если такое вообще возможно…
Так же легко и нежно коснулся ее волос губами, все еще не уверенный, что она не врежет ему сейчас. Заслужил же!
— И нет, я не смог бы отнестись к подобному спокойно, — откровенность за откровенность. — Потому и сам не знаю, как прощения просить. Головой бы двинулся, наверное, представляя это… Тебя с другим.
— Я не знаю… — в голове шумело, перед глазами плыло, а в животе разлилось обжигающее тепло от рюмки конька.
Зачем она ту выпила?! Господи, ну вот где ее мозги были? Отключились из-за истерики?
Срыв… Ведь и не думала орать. А как накрыло!
Реальность вокруг поплыла, подернувшись каким-то зыбким маревом.
— В смысле, не знаю, как с едой это решить. Заставляю себя, напоминания ставлю, но… Даже в последнее время ем относительно регулярно, но все через силу, Тема, — вздохнула, вновь уперев лоб ему в грудь. Вцепилась в его руки, чувствуя странную легкость во всем теле, которой не ощущала очень давно.
Будто плиту весом в тонну с души скинула!
Может, не настолько это и плохо оказалось — выпить? Хоть и понимала все про иллюзорность решения проблем алкоголем, но вот эти вот мгновения передышки от постоянной тоски и боли — как бальзам на душу, ей-богу! Впервые за долгие месяцы какое-то невыразимо приятное состояние охватило разум. Еще и Артем рядом…
— Я пьяная… — почему-то хихикнув, сообщила вдруг ему.
— Я вижу, золото мое. Немудрено, жахнуть залпом коньяку на голодный желудок, — он тоже улыбнулся, нежно, так ласково… — Может, тебе бутерброд какой-то сообразить? Или яичницу пожарить? Есть яйца?
— Есть… Только ты, лучше, довари глинтвейн. Сможешь, Тема? — запрокинула голову, глядя на него даже с каким-то сомнением, будто испытание придумала.
А еще видела и то, что он в глазах прятал, отворачиваясь, отводя взгляд.
Его стыд, боль и дикое раскаяние.
Она это все ощущала буквально, впитывала руками, сочащиеся из Артема самобичевание и сожаления. Нет, ей не становилось от этого легче. Видно, не мстительная Яна по натуре, потому и сама не поторопилась перепихнуться с первым встречным, да и сейчас, скорее, горько было за любимого, за то, что сам загнал себя и их обоих в такой вот тупик. Но как решить эту дилемму? Тоже не понимала.
Но… коньяк сейчас сделал проблему далекой и не такой острой, не настолько мучительной.
— Золото мое, куда тебе сейчас еще глинтвейн? — опять улыбнулся он, немного потешаясь. — Давай, я тебя усажу, вот так, — и он действительно подвел Яну к стулу, надавил на плечи, чтобы она села. — И все же проверю холодильник…
— Давай, — не спорила Яна, уперев локти в стол и уложив кружащуюся голову на ладони. — Но и глинтвейна я хочу! Тема, я его два дня собиралась выпить! Тебе что, жалко?
— Нет, не жалко, — вновь улыбнулся он, распахнув двери холодильника. — Сварю, если ты поешь… Вот, сыр хотя бы и… Это что? — он с удивлением вытащил из холодильника баночку, рассматривая этикетку. — Арахисовая паста? Это как есть? И с чем? — явное недоумение было написано на лице мужчины, заставив ее открыто рассмеяться.
— Это можно ложкой есть или на хлеб намазывать, или еще куда-то… куда угодно, Тема. И это очень даже вкусно, кстати. Я все подряд пробовала, когда пыталась найти, что могу есть. Вот, наткнулась как-то. Мне очень нравится, как кусочки орешков хрустят, — Яна аж прищурилась, представляя вкус.
И вдруг поняла, что она ужасно голодна на самом деле! И от этого такое удовольствие испытала!
— Слушай, я и правда есть хочу, — удивленно поделилась своим открытием с Артемом.
— Ага, не зря раньше за обедом рюмку наливали, «для аппетита», — хмыкнул мужчина в ответ, выставляя перед ней свои находки. — Алкоголь всегда тот повышает. Главное, дозу не превысить, — глянул с подколкой, но видно, что доброй.
Достал ложку из ящика, демонстрируя, что прекрасно помнит, где у Яны и что находится. Зачерпнув арахисовой пасты, взял в рот. Яна с интересом наблюдала за его реакцией…
— Ну… такое, — с трудом прожевав вязкую массу, Артем скривил недоумевающую мину. — Тебе точно это нравится?
— Ага, — кивнула Яна. — А еще там протеина много, и жиров, и калорий… Поел чуть-чуть, а получил свою энергию.
— Не знаю. Специфически, — еще раз посмотрел на банку Артем. — Но если ты готова это есть, отговаривать не буду. Не могу сказать, что плохо.